руку Крэда, тепло улыбнулся, положил на плечо юноши руку и, вглядевшись в худое лицо, сказал:
– Видишь, волнуемся. Подкормить тебя, что ли? А там, – да уж бог с тобой, видно будет, – что там… Как думаешь? – глянул на Крэда. И, хмурясь, как человек, подыскавший спасительный шанс, спросил юношу:
– А ты католик?
Юноша закивал. Губы дрогнули в слабой улыбке. Он позволил шутить над собой. И, чтоб не упасть – подкосились ноги – сделал полшага, вперед.
– Протестантом, видишь ли, Крэд, человек не стал. Не успел…
– Не успел? – удивился Крэд, и перекинул кинжал с правой, в левую руку. Он был готов сунуть его за пояс.
– Крэд, – задумался Шарки, – а нам нужны католики?
– Это Вам, – сказал Крэд, – господин мой, знать… – пожал плечами, сплюнул и отвернулся.
– Мы им не по нраву. И тем и другим. Мы ведь не люди – дьяволы, Крэд!
Крэд вздохнул.
– Ну, – предложил он, – не рыбу, а крабов кормить назначим!
– Верно! – одобрил Шарки, метнул руку к поясу, выхватил нож, и так же, как Крэд, вогнал его снизу, под ребра жертвы. Крэд, не медля, смахнул тело за борт. Прочертив на излете небо, упала на поручень капля горячей слезы.
– Счастливо! – услышав всплеск далеко внизу, спохватился Шарки и приподнял, церемонно шляпу.
Бэнкс
Псом, застывающим в стойке над верной добычей хозяина, должен был себя чувствовать Бэнкс. Его, как и всех, не интересовала судьба пленных мужчин. В прорехе вспоротого грубой, чужой пятерней платья пленницы, светлело незагоревшее, белое, как у всех, кто плыл в Новый Свет из Европы, тело женщины. Блеск жадных глаз на палубе, был готов потеснить даже солнце.
Пират Копли Бэнкс вывел взгляд из потока, и увидел глаза. Жажда горела в глазах пленной женщины, прикипевших к ножу в руке Крэда. Бэнкс перевел взгляд на руки Крэда…
Шарки взбодрился.
– Ну!.. – закончил расправу, и взглядом по кругу, обвел капитан свору своих подчиненных. Положил ладонь на эфес именной, прекрасной, испанской шпаги, сделал шаг всем навстречу. Взмахнул рукой, послал, как всякий пират, проклятие небу, и направился к пленнице.
– В чем дело?! – нарвался он на препятствие.
Перед ним стоял Копли Бэнкс. Рука дерзновенного Бэнкса, на плече пленной женщины.
– Хочешь сказать, что она за тобой? – изумился Шарки.
– Да.
Никто так не смел говорить с капитаном Шарки. Толпа отступила: дьявол отнял языки, в предвкушении зрелищной развязки…
– О-оо! – сорвалось с белых, тонких как змейки, губ капитана, – Ого!
Он вскинул ладони, ловя свет от солнца, потом уронил их на рукояти сабли и пистолета.
– Кто ты такой? – вплавился он в лицо Бэнкса взглядом блеклых по-рыбьему, красных глаз. – Неделю, как здесь, щенок! Первый бой, где себя показал…
– Показал, – согласился Бэнкс, – значит, пёс, не щенок. Первый бой может быть последним, а я… А у меня еще
