или радостью, вызвать недоумение или восхищение – главное чувствовать, что он – Жора, центр мира, что Он Есть! И для этого ему как воздух были нужны глаза и уши окружающих людей, а главное, их живые эмоции. Со временем он научился находить самые удачные формы поведения, чтобы приковать внимание и заставить ярко реагировать на себя. И приклеилась к его лицу вечная улыбка, так как однажды он понял, что больше всего нравится окружающим, когда улыбается. А еще Жора понял, что так их легче ошарашить резкой сменой настроения: с милого, всё понимающего – до вопиюще жестокого и холодного. От неожиданности люди быстро теряли контроль и «обнажались» для его манипуляций: кто в своем недоумении, кто в боли, кто в испуге, кто в обиде.
Они становились совершенно беззащитными в такие моменты, и можно было наговорить им с три короба, чтоб надолго запомнили. Так Жора чувствовал, как между ними образовывалась мысленная связь, и это странным образом питало его существование. Чем больше людей о нем думало, тем реальнее он себя ощущал.
Фальшивая улыбка так въелась в лицо, что это было даже жутковато: когда злился, он улыбался, когда плакал, он тоже улыбался.
Несложно догадаться, кем Жора мечтал стать! Конечно артистом! Овации, восхищенная публика, слава и всемирная известность – вот его заветная мечта. Тот факт, что за знаменитостями следят, пардон, даже в сортире,
а что еще хуже – во сне, возбуждал его особенно сильно. Ведь он будет объектом наблюдения огромного количества людей! Что же могло быть лучше для его мерцающего, полностью зависимого от окружения «Я»?!
Так и пошел наш Жора учиться в театральный институт. И поначалу всё было просто прекрасно! Парень подавал огромные надежды, был любимцем преподавателей и сокурсников. К каждой роли он подходил фанатично и основательно, погружался в неё, сливался с ней, и порой уже невозможно было различить, где он сам, а где его роль. Жора хватался за всё подряд, репетировал без каникул и выходных, до полного изнеможения.
Сцена! О, сцена! Она манила его, притягивала как магнит. Он был влюблен в себя на сцене. Энергия, идущая от возбужденной публики, питала его. Без неё он не жил, словно вампир без свежей крови жертвы. Но по-прежнему, стоило ему остаться одному, как снова липкий ужас небытия обволакивал и душил его своими ледяными щупальцами. Потому Жора делал всё возможное, чтобы не оказаться в одиночестве даже на минуту и не столкнуться с зияющей пустотой внутри. Благо, его образ жизни для этого был более чем подходящий. Постепенно он стал зависеть от мнения окружающих и оголился эмоционально настолько, словно у него не было «кожи». Он делал всё, чтобы произвести впечатление. Если же люди реагировали на него не так, как ему хотелось, а еще хуже, с критикой, его било словно электрическим током. Он становился более вспыльчивым, устраивал скандалы, и люди стали избегать его. В один прекрасный день, капризная Фортуна и вовсе отвернулась от Жоры. Его вызвал заведующий кафедрой и сказал: «Ты стал терять себя в ролях и забывать, кто ты такой. Оставаться
