style="font-size:15px;"> Я не представляю, потому что устрицы видела только когдато давно на
картинке в книге «Подводный мир». Мне вспоминается сегодняшний
попутчик, который не переварил черную икру. Видно, не принимает
славянский организм заморские деликатесы. Я слушаю Ленкин рассказ и
жую розовый бисквит. Одна фраза больно режет мое нежное ухо филолога.
– Как, как ты сказала?
– Что? Аннулировала рандеву?
Ухо сворачивается в трубочку.
– В смысле отменила встречу? – поправляю я.
– Ну, я так и говорю. Так вот, слушай…
Ленка в своих рассуждениях несколько раз гордо подчеркивает «здесь у
нас в Париже». Я чувствую себе бедной родственницей, прибывшей из
забытого Богом захолустья. В восемь вечера с работы возвращается Пьер, которого Ленка явно не посчитала нужным поставить в известность о моем
приезде. Он, как человек вежливый, не вылупливает глаза, а галантно
скрывает удивление за гостеприимной улыбкой. Ленка жалуется, что у нее
нет столовых приборов на трех человек. Комуто придется есть из
некрасивой, недизайнерской тарелки. Пьер предлагает принести себя в
жертву. Но я противлюсь этакой несправедливости и на правах незваного
гостя забираю некрасивую тарелку себе. Ленка подает entrée в виде
завернутого в маринованные баклажаны творожного сыра. Как я узнаю
позже, и это и другие блюда куплены в ближайшей кулинарии. Пьер
достает из холодильника вино, чтобы отметить мой приезд. Он капает
несколько капель себе в бокал, долго катает их по дну, принюхиваясь как
собака, потом осторожно выливает их себе на язык и, закатив глаза, шевелит губами. «Дегустирует» объясняет мне Ленка. Пьер выходит из
нирваны и сообщает, что вино отменное. Ленка на смену баклажановым
завертышам выносит разогретую лазанью. У меня так и чешется язык
спросить: «А что устриц сегодня нет в меню? И черной икры тоже нет?»
Супруги молча жуют местами холодную лазанью. После главного блюда
подается сыр. И истинный француз и переродившаяся из рижанки
француженка ловко отрезают плесневелые корочки и запихивают в рот
крупные желтоватые ломти. Я чтобы не отстать и окончательно не
прослыть деревней беру на пробу жидковатый кусочек.
– Этот тебе не понравится, – категорично заявляет моя хорошо
осведомленная в сырных делах подруга, вырывает у меня из рук
злосчастный кусок и проглатывает его сама, – Возьми лучше Saint Nectar, его больше осталось.
– Дай Марине самой попробовать, chou, – вступается за меня Пьер.
Ленка смотрит на часы.
– Через десять минут «Nouvelle star»[5] по шестому каналу. Мне надо
успеть до этого помыть посуду. Давайте
