нанеся урон людям, знать: кто недоглядел. И кого наказать.
Хотя все знали – человек, обследующий участок, не виноват, если чего-то не выявил. Виновата техника, и вечно отстающая от врага, наука. Не знакомая с применёнными врагом в очередной раз новыми технологиями и приёмами. Которые земные учёные ещё не освоили, так как ещё не сталкивалась… (Порочный замкнутый круг.)
Поэтому и наказание часто бывало формальным: ну, разжалуют, ну лишат премии на Рождество, или увольнительных на год… Ерунда.
А вот то, что иногда на таких «недоработанных» участках гибли люди – не ерунда.
И Михаил, как и любой ветеран, знал, каким тяжким бременем это ложится на совесть человека, допустившего промашку. Суицид у десантников, несмотря на все «тесты, выявляющие неуравновешенность психики» – не редкость. За время службы он столкнулся с тремя повешениями, двумя выстрелами в голову, и одним случаем вскрытия вен в ванне. А около десяти человек просто спятили, и помещены до конца жизни в лечебницу.
Потому что поставить сломленного человека ни на одну должность ни один руководитель, даже гражданских Служб, не решится.
Поэтому подотчётный квадратный километр он обходил не торопясь, нарочно погромче топая, и иногда даже топчась и подпрыгивая на одном месте: вдруг – поможет? Обычно не помогало. В наушнике послышался голос О,Салливана:
– Господин сержант, сэр. У меня начался ветер. И дождь. Ветер сбивает с ног. Дождь – это вообще – нечто! Первые капли даже принял за градины – очень крупные, и по шлему бьют сильно. И потемнело – будь здоров! Я… Сел.
Михаил и сам видел, что на северную сторону их сектора-квадрата, где и находился напарник, обрушился первый удар стихии: небо там превратилось в сине-чёрное марево, и туман, который он наивно посчитал водяной пылью, на самом деле оказался состоящим из почти стены воды. Другие десантники подтвердили приём. Кто-то пошутил, что наконец Доннер, (известный своей нелюбовью к воде, но плававший, тем не менее, как барракуда) наконец промоется нормально, другие спрашивали, догадался ли он захватить мыло и ли шампунь… Всё – как всегда, когда люди, ощущая, что кроме природы им ничто не угрожает, могут чуть расслабиться.
Но вот накрыло и Михаила. Он удивился: порывы ветра буквально сбивали с ног!
Пришлось тоже «встать на якорь»: плюхнуться на пятую точку, и вбить в землю чёртова лужка с цветочками рукоятку альпенштока поглубже. И держаться за неё.
По приказу сержанта сели все. Метеорологи сказали МакКратчену, что грозовой фронт очень узкий, и основной удар стихии пройдёт быстро.
Михаил, поёрзав, решил подстраховаться: велел полужёсткому каркасу комбеза зафиксировать положение тела. Порядок. Есть на что опереться: мышцы спины теперь отдохнут от тяжести того, что приходится таскать для «вящей боеготовности и обороноспособности». Мышцы непримянули благодарно начать расслабляться – их-то не беспокоят моральные соображения, и терзания
