неудачнику, которому Зелибоба предназначался.
– Кому? Как? – Руслану показалось, что вместе с отделившимся от него двойником из головы исчезла половина серого вещества – настолько тупым Шайморданов себя еще никогда не чувствовал.
– Кому, могу подсказать, если сам не догадываешься, – дед снова устроился на мятых газетах. – А вот как – это уже тебе самому придется придумывать.
– Дедушка, подскажи, ну пожалуйста, – Руслан чуть не плакал. Беспомощность перед лицом приближающейся безвременной кончины породила дрожь в коленках, сосущее чувство под ложечкой и металлический привкус во рту.
– Не хнычь, – строго прикрикнул на Шайморданова слепец. – Здоровый бугай, а разнюнился хуже девки. Зелибоба должен был очутиться в твоем бывшем подельнике – Пузднецове. Помнишь, как по твоей указке ему чуть шею не сломали? Вижу, помнишь. Если бы он умер, то разговаривать бы нам с тобой не пришлось – нет человека, нет проблем. Ты бы его не надолго пережил и поделать тут уже ничего было бы нельзя. Так что действуй, если, конечно, жить охота. Удачи тебе не желаю – не зависит она от моих пожеланий. Прощай.
– Дедушка, подожди! – переходя на визг крикнул Руслан, упав на колени и схватив старика за плечи.
– Ну, чего тебе еще? – дед брезгливо поморщился и аккуратными, но уверенными движениями, отделался от объятий Шайморданова.
– Как ты с белыми глазами все видишь?
– А… гхм… – старик на секунду задумался, после чего скороговоркой пробормотал что-то вроде «разговор душевный, да собеседник не кошерный», кашлянул в кулак, щелкнул пальцами и…
…меня как на такси с похмела укачало – то в жар, то в холод кидать стало, голова квадратная, блевать тянет. Глаза поднимаю – нет никого под потолком, опускаю – от старика хоть бы хуй остался. Ага, думаю, Зелибоба, значит, в меня вернулся, а дед сдриснул под шумок. Я так прикинул, покумекал – ебать меня в рот, если такая хуйня может посреди дня без дозы твориться. А сам бочком-бочком, да съебался до дому побыстрей. Про себя решил, что это ресторанные говнюки мне дрянь какую-нибудь вкололи да мусоров по следу послали. Пару дней пройдет, думаю, забуду про эту хрень, как про хуев сон. И чё ты думешь? Какое там, в пизду, забудешь! Слова козла этого белоглазого так иголками в мозгу и шиперятся. Даже когда на Вальке оттягиваюсь, все про ЖэТэБэКАСД думаю. Не с проста я тогда под потолком бултыхался, не клина я с дедом словил – все правда, все было. Жопой чую, что старик меня наяву за штанину хватал и пиздеж его не порожняк беспонтовый. Сидит во мне Зелибоба сраный, толкает меня копытом в могилку. Чую и все тут. Вот я к тебе в гости и заглянул, на огонек.
Руслан всем своим видом показывал, что рассказ окончен и теперь он готов попытаться ответить на любой из миллиона вопросов, которые (по мнению Шайморданова) крутились на языке Пузднецова. Когда продолжительность паузы стала подбираться к границам приличия а тишина, повисшая на кухне из звенящей превратилась сперва с свистящую, а потом и в ревущую
