повозка шатнулась. Я с замиранием сердца обернулся…
Они были повсюду. Длинные полупрозрачные тентакли расползлись на полтелеги, оплели ближайший тюк, сбили и смяли подстилку и забились во все возможные щелочки; те, что доставали до меня, щекотали мне шею и плечи… Величественное, почти аристократическое положение, когда Лоренц только лёг, особенно остро контрастировало с разметавшимся по днищу повозки телом – словно пережившим ночью припадок или зверски, чудовищно убитым, причём, скорее, второе – наполовину окутанным паутиной тонких щупалец. Они скрывали лицо и правую руку, всю спину, поглотив тело едва ли не до пояса, а левая рука была безвольно закинута на борт.
– Лоренц, блин! – не выдержав, заорал я в голос: – Я тя налысо обрею!
Было очень позднее утро – солнце уже блестело меж стволов деревьев.
– Всё, подъём, поехали! – скомандовал я, брезгливо смахивая длинную светлую волосину со своего плеча. Терпеть не могу длинные волосы. Но если женщинам ещё можно это простить…
Лоренц от столь близкого знакомства своих волос со мной тоже в восторг не пришёл, и теперь, положив пряди себе на плечи, придирчиво них вгляделся… и взвыл от досады. Сбежав из капюшонного плена, волосы собрали на себя всю грязь, до которой смогли дотянуться: сухое листовое крошево, пыль, комочки почвы, ветоши… Потом мистик, щурясь, глянул в сторону солнца.
– Ты серьёзно? Вставать в такую рань? Солнце даже над деревьями не взошло!
А по его мнению, утро в полдень что ли начинаться должно?!
Лоренц долго копался в своей сумке, потом, наконец, извлёк оттуда хороший костяной гребень. Инга занялась сворачиванием "лежанки" – надо сказать, усилиями Лоренца она была прекрасно вычищена. Я решил запрячь в повозку его лошадь – так быстрее дело пойдёт – а смирненькую Ингину кобылку привязать сзади.
Как выяснилось минут через десять, запрягать в повозку лошадь тоже надо уметь (а мне-то казалось, что это так просто…) и торговка обидно похихикивая, сделала всё сама, предоставив мне лишь наблюдать.
– Ладно, едем, – смущенно улыбнулся я: – Ты готов?
– Нет, – Лоренц с трудом выпутал гребень из наиболее страшно спутанного пучка волос.
– Давай резче, Рапунцель! – раздраженно бросил я. Святые небеса! Он же сейчас часа два этот мусор вычёсывать будет…
Завтрак что ли пока приготовить? Тогда купленный хлеб можно оставить на обед и нигде не останавливаться.
Оставленный на ночь костёр едва тлел, но мне удалось его реанимировать. Жаль, картофеля у Инги нет. Я вытащил небольшой пучок репки из ближайшего тюка и отправил в костёр. Думаю, печёная репа будет не хуже.
– … Какое изысканное блюдо, – сказала Инга, ковыряя палкой обугленный комочек.
– Я не голоден, – Лоренц даже не попытался казаться вежливым. В виду сформировавшегося на базе постоянного ношения длинных волос профессионализма, с расчесыванием он справился всего за три четверти часа.
– Согласен, это не самое лучшее, что мне доводилось пробовать, – сказал я. Снаружи репа
