скажи ей! – взмолился парень. Айяту иногда называли Лялей – с легкой руки Ка-ну.
Мэу вырвала руку и закричала:
– Ну уж нет! Вы видели? Видели, как он вскинулся?! Он против, видите ли! Не хочет, видите ли, чтобы я заходила в его комнату. Значит, ему есть, что скрывать! – и обратившись ко мне и к отряду: – Я требую обыска его комнаты!
Реакция Ка-ну меня тоже насторожила, но проводить обыски я всегда считал неправильным.
– Ка-ну, почему ты так вскинулся? – спросил я.
– Ну… это же личное пространство… – пробормотал он.
Я вздохнул. Все-таки придется.
– Том, Юджин, со мной! – я встал.
Ка-ну осознал, что сам себя подставил своей бурной реакцией, и, более не сопротивляясь, отпер комнату.
К великому разочарованию и стыду Мэу, медальон в ходе обыска не обнаружился. Зато я нашел едва початую пачку химического препарата для набора мышечной массы (это мы с Ка-ну обсудили наедине; при мне парень с похоронным видом высыпал содержимое в выгребную яму, приговаривая: "Спасибо, хоть, не Гюстав это нашел…")
Мэу смущенно проговорила:
– Ка-ну, дружок, прости! Не знаю, что на меня нашло…
– Знаешь, что?.. За кусок металла готова удавиться и со всеми друзьями перессориться!
– Ка-ну, пойми, я правда…
– Не буду я ничего понимать, раз тебе твой медальон дороже друзей.
Мэу, всхлипывая, убежала в свою комнату.
(4 сентября)
– Они опять завернули мою работу!
Алекс открыл дверь с ноги и, тряхнув волосами, прошел по направлению к своей комнате.
– А почему завернули? – спросила Корнелия.
Она была девушкой двадцати пяти лет, светловолосой, хрупкого телосложения. В нашей команде была предсказательницей погоды (не слишком талантливой, принятой в отряд, главным образом, потому, что после того, как произошел бэби-бум, надо было как-то выкручиваться… Зато понтов-то…)
Корнелия на дух не переносила Кариджану, считая его нечистью. А вот с шаманом они общались неплохо.
Лекс поморщился и закатил глаза. Думаю, он знал, но посвящать нас не горел желанием.
… В камине дотлевали угли. Новых дров я подбрасывать не буду, все равно спать пора. Так неохота покидать это мягкое, а главное, пригретое кресло…
Я передернул плечами и собрался было идти в комнату, как вдруг сзади, за спинкой кресла, тихо скрипнула входная дверь, и через мгновение раздался заговорщический шепот: "Все чисто!"
Ага! Кто-то косячит!
Я устроился поудобнее в кресле и приготовился наслаждаться шоу. Обожаю за ними подглядывать!
– Ну, молодцы, что я могу сказать, – я узнал голос Томмазо (он сегодня дежурный). И кого это, интересно, он впустил посреди ночи?
– Юджин, ты идиот! – услужливо "подсказал" Том.
– Он ведь сразу сказал, что в таком душевном состоянии
