верим мы. Поклянись, что не расскажешь.
– Чего это еще?! Ласковка, что, ваша?
– Ласковка не наша, а Межкамышье наше.
– Чего это?
– Матушки наши здесь купались, и мы теперь, оттого и наше.
Ран попытался фыркнуть и отплыть, но на него вдруг навалились сзади и окунули с головой.
– Вы чего? – вскричал он, когда вынырнул.
– Не отпустим, пока не поклянешься.
– Не буду я… – И он снова скрылся под водой. Когда его отпустили, он попытался отплыть прочь, не всплывая, но глубина была небольшая, а потому его схватили за ноги и вытащили на поверхность задом кверху, попутно, два раза приложив по нему руками. – Ай! – всплыл Ран и потер зашибленные ягодицы. У местных девок руки были натруженные, сильные.
– Ну, клянись, – потребовали они.
– Клянусь-клянусь, – буркнул парень.
– Ты чего такой странный? – спросила, вдруг, одна из девушек.
– Чего это, странный? – удивился Ран. – Холкун я.
– Про это, нам все равно. Немало вас тут, из Фийоларга. Только, коли нашего пасмаса, али другого холкуна вот так загнать между девами, так он бы тут же руки распустил, а ты бежишь от нас. – Девушки засмеялись. – Лягушка, она и есть!
– Нет, сестрички, коли поклялся он, то не лягушка, а Лягушонок будет, – заговорила вторая. Она неожиданно приблизилась к Рану, положила руки ему на плечи и заглянула своими глазами в его глаза с таким интересом, от которого у Рана закрутило живот. – Зачем нам тебя отпускать? – неожиданно спросила она его. – Зачем? – девушка обернулась к сестрам. – Его отпустим, другой набредет на нас. Так и будем с каждого клятвы брать. Матушка не даром говорит, двое знают – знает и ларг… – Девушка медленно повернулась к Рану. Ее коготки хищно впились в кожу на его плечах.
– Топить что ли будете? – вырвалась у него мысль.
Сестры захохотали.
– Чего же, топить. Испугался нас, сестрички. И впрямь странной какой-то. – К нему подплыла еще одна девушка и тоже обвилась руками вокруг шеи. – А ты перед нами только такой трусиха или вообще.
Ран зарделся, но потом разозлился, грубо оттолкнул девушек, буркнув: «Вон пошли!» и стал грести прочь.
– Постой! Погоди! – Они поспешили за ним. – Прости нас, холкун! Плохие мы, знаем, не уходи! – Сестры снова окружили его и повисли на шее. – Будь с нами! Не оставь! Неподходящие мы, – вырвалось у одной, и Ран ощутил, как две другие вздрогнули.
«Неподходящими» назывались среди пасмасов лишь те, кто преступал законы богов, и те, кто промышлял колдовством. Едва эта мысль посетила его, как и он вздрогнул. Девушки почувствовали это и отпрянули от него, выжидательно смотря ему в глаза.
– Чьи вы? – спросил он.
– Людисы с Вороного корня.
– Не рунбраны вы.
– Нет. Не рунбраны и не раздревли мы. Людисовы мы дочери.
Пасмасы называли себя другим народам по имени местечка,
