семинара по общей психологии. И тут дверь открывается.
– Можно? – говорит красное осовелое существо, вползая нетвердым шагом в аудиторию.
Имя существу – Сергей Макаренков. Он даже пишет стихи, но и пьет больше Есенина. Сережа, как в сомнамбулическом сне, идет меж парт, дыша туманами перегара.
– Макаренков, Макаренков, – шепчут девчонки. – Это не твоя группа. Твои в тридцать восьмом.
– А? – говорит, как бы очнувшись, наш поэт. – А?
Проблеск разума обманчив: Сережа продолжает путь по проходу, силясь не натолкнуться на парты.
– У твоих зарубежка. Зарубежка у твоих, – уже в голос ревут девчонки. – В тридцать восьмом. За-ру-беж-ка-а-а!
До Макаренкова доходит наконец-то суть мысли, хотя детали, очевидно, остаются в тени. Так, наверное, собака понимает команды «фу», «нельзя», «назад». Так или иначе, но Сережа разворачивается в проходе со степенностью авианосца и уплывает вон, кивнув на прощание.
Психолог закрывает рот, открытый еще с того момента, когда Сережа сказал «можно?»
Не залежится этот Макаренков в институте, – мрачно вещает Марина Волохова.
И точно – не залежался. Со второго курса он ушел в армию и больше в стены вуза не вернулся.
13.
Кто-то мне говорил, что Лена Гришко сейчас работает продавщицей. Мне это кажется вполне понятным, логичным и даже каким-то закономерным. Что мне кажется непонятным, та это то, зачем Лена поступила на филфак пединститута. Почему не в кулинарное училище? Почему не на курсы буфетчиков? По конкурсу не прошла, что ли? Почему именно пединститут?
Трудно ответить на этот вопрос. Не вязалась Лена с ее крикливым грубоватым характером с литературой, не вписывалась она в сюжетные повороты и философские диспуты. Единственным положительным результатом для Лены за пятилетний срок, что отмотала она в институте, было замужество. Благодаря этому Лена смогла остаться в Мурманске и не возвращаться в захолустный поселок, откуда была родом. Родив ребенка, получив диплом и оставшись в областном центре, Лена стала продавщицей…
Но почему же она все-таки сразу не пошла в торговое училище?
14.
На фотографии наш курс стоит чинно рядами, где смешались воедино преподаватели и студенты, друзья и недоброжелатели, умные и глупые и где уж подавно мы не делимся на какие-то условные группы, данные нам на заре нашей учебы деканатом, чей «злой умысел» разделил нас, как кроликов из сказки.
Но группы-то все-таки у нас были. Их было две – «В» и «Г». Мы дружно сидели на лекциях или прогуливали оные. Мы даже не могли себе представить, чтобы сфотографироваться отдельно. Да, мы были единым курсом, но… Но группу «В» я все-таки знаю немного хуже.
Говорят, что первобытное стадо людей было однородным. Группа «В» выделилась из первобытного стада много сотен тысяч лет назад и потому была страшно разнородна.
В ней, например, училась Диана Ямансарова, которая все время выходила замуж. Нет, не подумайте ничего дурного: Диана выходила замуж все за одного и того же человека
