акие репетиционно-авральные дни искренне завидовал тем своим коллегам из нижестоящей школьной обслуги, работающим в школах расположенных в более старых районах города, где и руководство и учителя никуда не рвались, и сами вовремя домой уходили, и учеников не задерживали. Михаил же в такие дни испытывал напряг едва ли не вдвойне. Причина заключалась в том, что он являлся студентом-вечерником и естественно вечером должен был посещать лекции, семинары, консультации. В «нормальные» дни в школе уже после четырех-пяти часов, как правило, никого кроме охраны не оставалось, и Михаил тоже заканчивал работу и спокойно успевал на занятия в свой университет. Но сейчас уже шесть вечера, а вся школьная администрация еще на месте, что-то там смотрят, обсуждают, решают…
Плюнуть и уйти, ведь у него нормированный рабочий день и он уже закончился? Но то-то и оно, директриса неофициально с тем условием и брала его на работу, что в подобных случаях его рабочий день «по умолчанию» становился ненормированным. А вдруг он срочно понадобится, например, что-то там сломается или разобьется? И если в такой момент его не окажется на месте, директриса вполне может разозлиться и тогда… И тогда все его довольно хрупкое нынешнее относительное благополучие, заключающееся в том, что он имел возможность, и работать, и одновременно учиться, к тому же ему разрешалось и ночевать в школе, в своем закутке, то есть иметь крышу над головой и питаться недорого в школьной столовой… Все это могло сразу рухнуть. Нет, такого места, такой работы, при всех ее недостатках, Михаил лишиться не хотел. Ведь она позволяла ему учиться не где-нибудь, а в том московском ВУЗе, о котором Михаил мечтал с детства и поступал два раза. Первый раз сразу после школы – неудачно, второй уже отслужив Армию, поступал по льготному списку. Поступил на очное, но учиться пришлось на вечернем.
Нет, родители Михаила искренне хотели, чтобы их сын нормально учился на дневном отделении, обещали помогать деньгами. Но Михаил отказался, ему стало стыдно. И в самом деле, как это он, здоровый двадцатидвухлетний бугай будет жить и учится за счет родителей, тем более те никогда больших денег не зарабатывали и потому особых сбережений не имели. Помочь они могли разве что в размере оплаты самого скромного питания в студенческой столовой. А вот оплатить снятую в Москве комнату с ее запредельными ценами они уже никак не могли. Жить в общаге Михаил сам не захотел, а ездить каждый день ночевать домой за сто десять километров… Это, конечно, возможно, многие из его земляков, что учились или работали в Москве, именно так и поступали. Но тогда бы пришлось вставать каждый день в четыре-пять часов утра, чтобы на первой электричке успеть приехать к началу занятий. От такого графика с ума сойдешь, и любимая учеба в конце-концов каторгой обернется. Имелся и еще один немаловажный фактор – целых пять лет пребывать в ранге бедного студента, сшибающего копейки у родителей за каждую мелочь. Нет, так жить и учиться Михаилу совсем не хотелось. Он же молодой парень, ему и одеться надо, и поесть хорошо хочется. Хватит, в Армии наголодался, и скудное питание студенческой столовой его совсем не прельщало. И потом, если познакомиться с девушкой, для ухаживания за ней тоже нужны определенные деньги, пригласить, угостить… Весь этот «комплекс» вкупе подвиг Михаила перевестись на вечернее отделение и искать работу.
Он пошел по охранным агентствам. Перебрав таковых несколько, остановился на специализирующихся по охране средних школ и детских садов. Ему показалось, что это самый подходящий для него вариант. И действительно, сначала все вроде бы шло так, как он и планировал. Михаил дежурил две недели в школе круглые сутки, потом две недели отдыхал. В недели отдыха он, понятное дело, днями пропадал в университетской библиотеке, вечерами сидел на лекциях, ночевать договорился в студенческой общаге… А вот когда наступали рабочие недели… в эти дни Михаил договаривался с напарником и тот вставал на вахту с 18 до 24 часов, он же уезжал в университет, а потом оставшуюся часть ночи дежурил. В общем, первый курс Михаил таким образом осилил. Но во время летних каникул его перебросили из относительно спокойной школы, не стремившуюся в передовики, вот сюда, где, что называется, «рвали подметки», и здесь у него все пошло кувырком. Теперь в рабочие недели он вынужденно частенько пропускал занятия, ибо просто не мог отлучиться с работы, так как в школе до позднего вечера жизнь «била ключом» и каждовечернее отсутствие одного из охранников не могло остаться не замеченным. К тому же поползли слухи, что два охранника это много и вот-вот ЧОП перейдет на систему с одним, что вообще было неприемлемым. Потому Михаилу пришлось срочно искать выход. И он его нашел.
В этой школе давно уже собирались увольнять рабочего по зданию, любителя прикладываться к бутылке. Его терпели по той причине, что не могли найти замену. Желающих, особенно среди гастарбайтеров, конечно, найти было можно, но дело в том, что существовало неписанное строгое правило, на всех должностях школьной обслуги должны находиться только граждане России. Парадокс заключался в том, что даже некоторые учителя не соответствовали данным критериям, но вот техничек и прочую обслугу предписывали брать только россиян. Так что житель хоть и дальнего, но Подмосковья Михаил вполне соответствовал. Он пошел к директрисе и предложил свои услуги
