rel="nofollow" href="#n_10" type="note">[10], в насмешливо приподнятых бровях, в уголках четкого, красивого, яркого рта, в чутких, иногда вздрагивающих ноздрях прекрасной формы, а прежде всего – в больших темно-карих (порой они казались непроглядно-черными, словно бархат, порой – пламенными) глазах играла готовность если и не насмеяться над теми сюрпризами, которые преподносила ему жизнь, то, во всяком случае, встретить их снисходительным пожатием плеч.
Именно это он и сделал – снисходительно пожал плечами, – когда, перед самым отплытием, ему доложили, что на пристань прибыл великий князь Павел Петрович и просит позволения пройти в капитанскую каюту.
Ни у помощника капитана, который об сем докладывал, ни у самого графа Андрея не возникло даже мимолетного удивления, почему наследник русской короны ждет от какого-то капитана какого-то судна позволения ступить на борт. Всем известно, что на корабле капитан – первый после Бога, а иногда, в самые опасные минуты, от него зависит даже поболее, чем от Всевышнего.
Впрочем, граф Андрей своим высоким положением кичиться не стал и приказал немедленно сопроводить гостя к нему. Однако брови его изумленно взлетели, когда в каюте показались две фигуры – мужская и женская.
Разумовский поклонился.
– Ну вот, Андре, – сказал Павел, даже не затруднив себя тем, чтобы поздороваться, – ну что ты с ней будешь делать?! Поклялась зарезаться, коли не сопровожу ее к тебе.
– Хм, – сказал спокойно граф Андрей, грядя на изящную фигурку, замершую при дверях, и пытаясь угадать, кто скрывается под этим необъятным черным мужским плащом. Кое-какие предположения у него были, но все же он остерегался ошибиться и не рисковал брякнуть что-то вроде «дорогая Натали», или «милая Эдокси», или «прелестная Зизи». – Дивлюсь такой чести… или, напротив, должен дивиться глупости?
– Да как хотите назовите, – воскликнула девушка, отбрасывая с лица капюшон, и граф Андрей похвалил себя за предусмотрительность, потому что это была никакая не Натали, не Эдокси и не Зизи, а также, к слову сказать, не Надин, не Лиди, не Элиз, не Татиана, не Аннет, не… не… не… а была это Фифи Алымова, которую, с легкой руки императрицы Екатерины Алексеевны, все звали просто Алымушка. И это прозвище подходило ей куда больше, чем тяжеловесное – Глафира и насмешливое – Фифи.
И вновь придется слегка отклониться от сюжетного курса, уже проложенного автором подобно тому, как капитан Разумовский проложил курс для своего корвета! Без некоторого знакомства с Алымушкой никак не обойтись… ведь и она сыграет немалую роль в предстоящих событиях!
Глафира Алымова родилась после смерти своего отца, Ивана Акинфиевича. Мать, Анна Васильевна, имевшая и других детей, принадлежала к числу тех женщин, которые всю жизнь свою ставят на карту мужской любви. Это свойство, скажем сразу, Глашенька от нее унаследовала и вскоре вполне проявит…
Вернемся, впрочем, к ее появлению на свет. Госпожа Алымова
