на своем дачном участке дикую товарную биржу. Коля продавал дармовой кирпич по демпинговым ценам, но продал совсем немного. Вскоре за ним прибыла машина весьма характерного, хотя и потасканного желтого окраса. Как я понял из слов Светланы Шарковской, Коля уже признался во всем. Даже в том, что мы пока не успели сделать, но наверняка планировали.
Почему-то во всех фильмах о революционерах-героях их, после белогвардейского допроса, тащили в камеру за руки. Революционеры силились поднять могучие головы и посылали проклятия сатрапам. Увы, но мне, как контр реформатору и экономическому саботажнику, следствие сочло возможным сделать исключение. Конвой помог мне добраться до камеры с помощью конечностей расположенных исключительно ниже пояса. Что касается проклятий, то я их не посылал. Мне было не до кинематографических эффектов.
Спал я очень крепко, примерно так же, как спит в желудке отбивная после долгих мучений на столе хладнокровного и одаренного кулинара. Мне приснился сон: Коля, почему-то одетый в рваную хламиду напоминающую одеяние Иуды, рвался поцеловать меня через тюремную решетку. Мне стало его жаль. По-моему, с талантливого математика можно спрашивать лишь то, что он умеет делать в совершенстве. Мой друг знал лишь сухие цифры и на этот раз глупцом оказался совсем не он. Моя статья затронула интересы слишком многих относительно честных людей. Как я узнал позже, несколько высокопоставленных городских начальников пережили немало неприятных минут, пока наконец-то не выяснилось, что моя статья – всего лишь блеф журналиста-любителя. В общем, те оплеухи, которые я получал на допросе, были только предварительной платой. Основной счет мне собирались предъявить несколько позже.
Глава вторая
в которой рассказывается о том, что даже обладающие сильным характером женщины – слабы, а так же о том, что женские слабости может выдержать не каждый мужчина.
Утром я проснулся от шума в коридоре. Ко мне, используя все свои недюжинные пробивные способности, рвалась та самая женщина-адвокат, которой удалось несколько сократить мой предыдущий пятидневный тюремный срок. Я узнал ее по резкому и властному голосу. Кстати, в прошлый раз адвокат прозрачно намекнула конвоиру в порванном мундире о возможной, но так и не состоявшейся, попытке ее изнасилования лицом, находящимся при выполнении своих служебных обязанностей. Кажется, ее излюбленный прием произвел должный эффект и на этот раз. Дверь в мою камеру женщина открыла ногой.
Первый вопрос разгневанного и запыхавшегося адвоката звучал примерно так: "Били ли вас, а если били, то насколько сильно?"
Я скорбно улыбнулся и уже было собрался пошутить по этому поводу, но, взглянув на лицо адвоката, вдруг онемел от изумления. Во время вчерашней экзекуции меня мучил вопрос: где и когда я мог видеть раньше красивое лицо Светланы Шарковской? Теперь я вспомнил где… Оно было почти точной копией лица моего адвоката.
