стала совсем монотонной – сплошной поток однообразных синих упаковок превращался в такие же однообразные поддоны. Мы закатывали их внутрь один за дру-гим, пока последний едва поместился в битком заполненный склад.
– Все, наконец-то закончили? – весело сказал Андрей.
– Да, все, разделались, – сказал отец устало. – Теперь продавать будем.
По закрытым изнутри воротам снаружи пробежал порыв ветра и подергал их. В складе горел свет. Забитое товаром пространство создавало ощущение уюта. Мы с отцом сидели на упаковках синьки, привалившись спинами к столбам таких же упаковок на под-донах, медленно отходили от тяжелой выгрузки. Мышцы после работы горели. Я застег-нул пуховик наглухо. Тепло мышц быстро нагрело одежду изнутри.
– У нас вот тоже скоро сезон начнется, – произнес Андрей.
– А с чего ты вообще решил заняться этими мотоциклетными запчастями? – сказал я, погружаясь в легкую дрему. Тело отходило от нагрузки, требуя отдыха, желательно сна.
Сосед принялся рассказывать свою историю.
Был у Андрея мотоцикл «Иж», сломался, а запчасти в нашем городе купить было негде. Время такое было, девяносто пятый год. И решил Андрей съездить за запчастями прямиком на завод в Ижевск. Знакомые, прознав, заказали ему запчастей и себе. Привез Андрей оттуда на поезде полный рюкзак и распродал его за один день и даже немного за-работал. Знакомые сказали: «Вези еще!» И он через неделю вновь поехал на поезде на за-вод, вернулся уже с двумя мешками. Вышел на рынок и продал товар в два дня.
– И ты опять…? – попытался угадать я ход напрашивающихся действий.
– И я опять! – закивал Андрей, довольный рассказываемой историей и произведен-ным эффектом. – Короче, я так все лето отъездил! Поехал, затарился, привез, два-три дня постоял на рынке, продал и снова поехал.
Наценки выходили хорошие, десятикратные, а то и больше.
– И долго ты так с мешком катался? – раздался справа от меня голос отца.
Я чуть вздрогнул, глянул через плечо в ту сторону. Отец достал из пачки сигарету, сунул ее в рот, лихачески зажав меж зубами, улыбнулся.
– Па, ну в складе-то уж курить не надо, да!? – сказал я. Само вырвалось. И вышло довольно жестко, безапелляционно и даже неожиданно для меня самого. Раньше, когда мы только въехали в этот склад, я раз закурил в нем. Отец сделал мне замечание, чтоб не курил в складе, ведь от неосторожно брошенного окурка может возникнуть пожар. Я тог-да затушил сигарету и, неосознанно для себя, урок усвоил. Ведь наша жизнь – есть посто-янная учеба и развитие. А отец для сына – первый и наиглавнейший в жизни учитель. Раз-виваясь, хорошо или плохо, но мы усваиваем уроки своих родителей. Я впитывал нраво-учения отца. Для каждого сына отец, если не алкаш и махровый неудачник, – авторитет. Отец для меня всегда являлся непререкаемым образцом правильного набора человеческих качеств. В нем их было так много, что в какой-то момент у меня возникло даже ощущение их избытка. Я не переставал удивляться идеальности своего отца. Он практически не
