вот нынче цельная версия «Автобиографии Марка Твена», выдержав столетний мораторий, проходит проверку временем. Дождется ли Твен посмертно, как он предсказывал, своего массового – из неведомого ему XXI века – читателя? Несомненно.
Отдельные версии автобиографии издавались и раньше, но в них Марк Твен был укрощен, урезан, нейтрализован – нигде не прорывалась его неистовая, безостановочная страсть. Страсть, ярость и гнев. Такого – обличающего, исступленного, негодующего – Марка Твена читатели встретили впервые. А главным цензором, по сути, была дочь писателя Клара, дожившая до 1962 года и с наилучшими намерениями – оберегая пристойный имидж Марка Твена – немилосердно изуродовавшая рукопись своего знаменитого отца.
Резкая критика Твеном американской интервенции на Кубу и Филиппины, к примеру, была хорошо известна еще при его жизни. Но только нецензурованная автобиография дает понять, как непримирим и страстен был его протест, как близко к сердцу принимал он, как личное несчастье, войны своей страны. С гневом и горечью повествуя о нападении на туземные племена на Филиппинах, Твен называет американских солдат «нашими убийцами в мундирах», для которых убийство «шестисот беспомощных и безоружных дикарей… было чем-то вроде долгого и удачного пикника, где всего и дел-то, как сидеть с комфортом и палить в этих жалких людишек и воображать письма, которые они напишут домой восхищенным семьям, и упиваться без конца своей славой и отвагой».
Что и говорить – в новом сочинении Марка Твена встречаются такие крутые и бескомпромиссные замечания, что, будь они сказаны теперь, в контексте войн в Ираке и Афганистане, они бы, вероятно, заставили наших правофланговых усомниться в патриотизме этого самого американского из американских писателей.
Марк Твен также непримирим и беспощаден к плутократам и уолл-стритовским заправилам своего времени, которые – так он считает – уничтожили врожденную щедрость американцев, подменив ее жадностью и эгоизмом. «Весь мир убежден, что старший Рокфеллер стоит миллиард долларов, – едко замечает Твен. – Однако он платит налоги с двух с половиной миллионов».
Звучит ультрасовременно, стоит на место Рокфеллера поставить любого из нынешних мультимиллиардеров.
Марк Твен бранится, умиляется, шутит
Разумеется, не только гнев, страсть и обида ведут в бешеном темпе эту ругачую автобиографию. Да, Марк Твен любит побраниться в своей книге, считая своим прямым долгом расквитаться и свести счеты с нелюбезными ему людьми. Особенно досталось графине, владелице виллы, на которой Марк Твен проживал с семейством во Флоренции в 1904 году. Писатель так и кипит гневом и обидой, честя ее нещадно как «психопатку, злобную, злокачественную, злопамятную, дико мстительную, жадюгу, скупердяйку, сквалыгу, сквернословку, грубую, вульгарную, похабную, неистовую куражницу снаружи, а в душе – жалкую трусиху». Что и говорить – круто разделался Твен с ненавистной графиней, да еще и на сто лет вперед!
