Если хотите, расскажите подробнее про этого человека. Кто он, почему вы подозреваете именно его – в общем, все, что знаете.
– Вот про этого наглеца я вам охотно все сообщу! – воодушевился Огородников. – Начать с того, что он лицемер, каких свет еще не видывал! Все изображал из себя преданного друга, соратника, так сказать, а за спиной сплетни про меня грязные распускал! Поначалу даже собирался со мной выставку совместную устраивать, вот как! А на самом деле знаете, чего он добивался? А я вам скажу! Садальский хотел занять мое место председателя тарасовского Союза художников и делал все возможное для этого! Он даже собирал подписи других художников, настраивая их против меня. Якобы я и выставки не провожу, и всевозможных мероприятий у меня мало… В общем, нашел к чему привязаться. Я ему прямо все это высказал, когда узнал, да и то, спасибо добрым людям, которые мне глаза на Садальского открыли! А он мне знаете, что заявил? Что я бездарный художник и картины мои – мазня! Ха-ха, да я ему в лицо рассмеялся. Кто мне такое говорит? Самоучка какой-то, который и кисть-то в руках держать не умеет! Да он может только как дрессированная обезьянка чужие картины перерисовывать, и все! Даже не копировать – копируют мастера, а сри-со-вы-вать! У Садальского нет ни своей манеры, ни своего видения – ничего! Он только и горазд, что открыточки бульварные штамповать! И этот бездарь решился стащить мою картину, сокровище всей моей жизни, в которую я душу свою вложил! Да он и грязью меня поливал только для того, чтобы на него подозрение не пало. Якобы зачем ему красть полотно, если моя живопись такая отвратительная? А я вот что скажу. Садальский завидовал мне всегда, поэтому и решил так отомстить!
– Имя-то хоть у этого Садальского есть? – спросила я. – Как мне к нему обращаться?
– Роман Андреевич его зовут, если вас интересует имя и отчество этого… бездаря! – выплюнул гневную фразу Огородников. Я сделала пометку в своем блокноте для записей.
– Где он проживает, вы знаете? – продолжила я выяснять контактные данные Садальского. Вольдемар Огородников пожал плечами с таким видом, словно отгоняя назойливую муху.
– Конечно же, знаю! – воскликнул он. – Еще бы мне не знать! Живет этот, с вашего позволения, маратель холстов недалеко от Союза художников. На улице Загородней, дом сорок пять. Квартира двадцать. Этот негодяй меня даже в гости как-то приглашал, а вы спрашиваете, знаю ли я его адрес!
– Замечательно! – улыбнулась я. – Насколько я понимаю, Садальского вы на фуршет не приглашали, так?
– Еще я стану приглашать его! – в сердцах возопил Огородников. – Да ни за что в жизни! Я на раут звал только самых близких своих друзей, соратников, так сказать. Чтобы в семейном кругу отпраздновать мою личную победу – признание моего таланта и выгодную сделку… Которая бы состоялась, не сотвори такой подлости Садальский!
Заклинило его на этом несчастном Садальском, подумала я про себя. Хотя сейчас мне было без разницы, злится Огородников на своего коллегу
