конечно, не идет о грамматических ляпсусах или очевидной бестолковщине, о чем в связи с работами авторитетных исследователей говорить, естественно, не приходится). Поэтому мои замечания в адрес Алена – это не более чем выражение субъективного отношения к обсуждаемым вопросам, и уже читателю надлежит решать, чью сторону он принимает.
А во-вторых, я хотел бы воспользоваться аргументами самого Алена, который частенько призывал к особому отношению к ошибкам, совершаемым выдающимися людьми. Прежде всего, он соглашался с мнением древних, которые считали, что «…мудрец никогда не ошибается, даже ошибаясь, а глупец ошибается всегда, даже изрекая истину; ибо он изрекает чужую, а не свою собственную истину. <…> В этом заключена главная способность к творческому суждению; все другое – обезьянничанье»[224]. По тому же поводу философ писал: «…Сильная мысль никогда не бывает ложной; заблуждение в таких случаях исходит от вещей, а не от нас»[66]. Более того, совсем в плюралистическом духе не известных ему постмодернистов он заявлял: «Приведите мне какое-нибудь мнение, которое не было бы правильным?»(46). Иначе говоря, он считал возможным в каждом, даже, на первый взгляд, ошибочном, суждении зарекомендовавшего себя, авторитетного мыслителя обнаружить некую крупицу истины или интересный поворот мысли, а поэтому парадоксальным образом требовал, «…чтобы любое заблуждение находило свое место среди истин»(99). И это, по его мнению, возможно, поскольку «больше духовности в том, чтобы заблуждаться на манер Декарта, нежели исправлять Декарта на манер какого-нибудь бакалавра»[275], так как «…ошибка Декарта ценится дороже, чем школьная истина»[67].
На мой взгляд, в данном отношении Ален во многом был прав. Во-первых, если проследить весь путь, следуя которым мыслитель имярек, по нашему мнению, все же совершал ошибки, то можно получить ценнейший материал для дальнейших размышлений и интересных выводов именно потому, что «ошибки Декарта обладают позитивным значением, и они совершены при движении по верному пути»(18). Это как раз тот случай, когда очень полезно учиться на чужих ошибках (даже если мы их напрямую так не называем). Во-вторых, вчерашняя «ошибка» в гуманитаристике завтра может «обернуться» выдающимся открытием, а поэтому не нужно торопиться признавать ее таковой. В-третьих, когда мы ведем речь о гуманитарных проблемах, мы сплошь и рядом сталкиваемся с тем, что граница между «ошибкой» и «истиной» крайне относительна, размыта, конвенциональна.
Тем не менее я бы не стал отстаивать в столь категоричной форме, какую использует Ален, ценность любых ошибок, пусть даже и совершенных великими умами: ведь подобный подход отдает фетишизмом и открывает двери сознательной идеологизации. Собственно говоря, к подобному выводу парадоксальным образом призывает и декартовское «Все подвергай сомнению», руководствоваться которым не стеснялся даже такой «закоренелый» материалист, как К. Маркс. А уж «апологету сомнения», Алену, казалось бы, тут и карты в руки…
Там же.
