Дайнека прошептала:
– Вчера утром…
– Ты что-то знаешь?! – всполошилась Елена Петровна. – С папой беда? Он в больнице? Или…
– Никаких или! – вскрикнула Дайнека. – Я ничего не знаю! Сама звонила весь вечер. Может, он у друзей?
– У каких?… – безнадежно проговорила Елена Петровна.
– Например, у директора холдинга.
– Я звонила Борису Ефимовичу. Славы там нет.
– Может быть, у кого-то еще?
– Я обзвонила всех. И знаешь… Вчера ночью кто-то позвонил и молчал.
– Елена Петровна, вы только не переживайте. – Дайнека тяжело сглотнула и призналась: – Я сама переживаю.
– Может быть, он куда-то собирался? – предположила Елена Петровна.
– Собирался. – Дайнека прикусила язык и закончила не так уверенно: – Кажется…
– Людочка, – Елена Петровна взяла ее за руку, – скажи, даже если это не совсем… – Она не договорила.
Дайнеке пришлось сказать правду:
– Он собирался к Насте.
Выдержав паузу, Елена Петровна обронила:
– Он ничего об этом не говорил.
– Наверное, не хотел, чтобы вы беспокоились.
– О чем я должна беспокоиться? – Всякий раз, когда речь заходила о бывшей, пусть и гражданской, жене Вячеслава Алексеевича, Елена Петровна сдержанно поджимала губы.
– У Насти неприятности, – уточнила Дайнека.
– Это ее неприятности. С чего мне переживать?
– Согласна, – с готовностью подтвердила Дайнека. – У Насти дом отбирают. Отец сказал, что надо помочь.
– Ну, что же… Ему виднее.
– Хотите, я сейчас позвоню на дачу? – Сморозив глупость, Дайнека тут же сообразила, что ее слова можно истолковать только так: отец провел эту ночь на даче, а значит, он – с Настей.
Неловко помолчав, Елена Петровна направилась к выходу:
– Когда папа появится, позвони, пожалуйста, мне.
– Да он и сам позвонит! Я в этом уверена.
Елена Петровна ушла. У Дайнеки осталось чувство вины за допущенную бестактность, но это чувство на время приглушило ее беспокойство за отца.
В ближайшие полчаса Дайнека позавтракала, погуляла с Тишоткой, села в машину и отправилась на дачу. Конечно, она могла бы позвонить, но, зная лисьи повадки Насти и особенно ее матери Серафимы Петровны, решила застать их врасплох.
Дорога в одиночестве располагала к раздумьям. Дайнека думала о Елене Петровне Кузнецовой. Она безмерно уважала эту женщину и хотела, чтобы отец оставался с ней. Теперь этот замечательный союз был под угрозой, и Дайнека должна была его защитить.
Дорога до дачи заняла больше часа. Притормозив у ворот, Дайнека посигналила. Из калитки выглянула покрытая косынкой голова Серафимы Петровны, после чего ворота открылись.
Дождавшись, пока Дайнека вылезет из машины, Серафима Петровна принялась ее обнимать, приговаривая:
– А уж как я соскучилась, и не высказать!
Дайнеке
