тебе сказать, что я озабочен и немного напуган. Если монета подлинная, тебе нужно будет объяснить, откуда она взялась.
– А что тут придумывать? Скажу, что на заправке купила.
– Звучит нелепо, – усмехнулся Вячеслав Алексеевич.
– Но это же правда.
– Людмила, – отец прикрыл ее руку своей, словно защищая от незримой опасности, – давай договоримся, что ты не предпринимаешь никаких шагов, пока не посоветуешься со мной.
– А что я могу сделать? – Она пожала плечами. – Разве что найти того бедолагу и доплатить за монету.
Сдержав смех, отец вдруг посерьезнел:
– Об этом я и говорю. Никаких поисков, никаких доплат, ни шага в его сторону! Я сам во всем разберусь.
– Как же ты разберешься, если ни разу его не видел, этого старика?
– Мое дело! – прикрикнул Вячеслав Алексеевич и потребовал: – Дай мне честное слово!
– Даю. – Дайнеке не нравилась ни тема, ни тон, в котором шел разговор.
Она с улыбкой спросила:
– Так что там с монеткой?
– Отдал Алехину для проведения экспертизы. После этого можно будет говорить о ее подлинности. – Вячеслав Алексеевич взял чашку с горячим кофе и сделал осторожный глоток.
– Ты уверен, что этот Алехин не умыкнет нашу монетку? – поинтересовалась Дайнека.
– Да как ты только… – Отец поперхнулся и договорил рассерженным голосом: – Алехин – порядочный человек, ученый, работает в Историческом музее.
– Прости. Это я сдуру.
– Необходимо, чтобы ты на время забыла обо всей этой истории.
Дайнека честно призналась:
– Это не просто.
– Мы не знаем, какой шлейф тянется за монетой и что за человек тот старик.
– Обыкновенный голодный бомж. Видел бы ты, какой он худой.
Сделав последний глоток, Вячеслав Алексеевич поставил чашку и встал из-за стола:
– Собирайся. Ты едешь со мной.
Не задавая лишних вопросов, Дайнека быстро оделась. С отцом она была готова ехать куда угодно.
– Здесь? – Вячеслав Алексеевич покрутил головой и, оглядевшись, въехал на территорию заправки.
– Здесь, – подтвердила Дайнека. Он посмотрел на датчик бензина.
– Очень кстати. Как раз нужно заправиться. – И перед тем, как выйти из машины, сказал: – Опиши подробно, как выглядел старик.
– Лет семьдесят, очень худой, лицо – черное, как у цыгана…
– Форменный Люцифер… – обронил Вячеслав Алексеевич и спросил: – Во что был одет?
– В серые джинсы и светлую клетчатую рубашку.
– Какого роста?
– Высокого.
– Такой же, как я?
– Вас трудно сравнивать, ты – крепкий, а он очень худой.
– Когда ты его заметила?
– Когда он постучал монеткой в стекло.
– Ни с кем другим, кроме тебя, не общался?
– Нет! – более чем
