она сказала. Это стало бы разочарованием – не первым, с которым она столкнулась, пытаясь осуществить свои планы, но самым болезненным. Как ей удастся выдать его за студента, желающего сдать экзамен, если он неграмотен?
– Извини, – прошептала Хэсина, как будто он задремал, а она не хотела его будить. – Ты же понимаешь язык, на котором я…
Он резко поднял глаза, и у нее перехватило дыхание.
Хотя лицо грабителя распухло и его расцвечивали синяки, Хэсина увидела, что он поразительно молод. Он встретился с ней взглядом. Его глаза – как и волосы – были странного цвета: серые, точно камень. Прочитать их выражение было невозможно. Хэсина напряглась.
Без предупреждения он взял ее за правую руку. Она едва не взвизгнула, когда он прижал палец к ее ладони и стал выводить на ней иероглифы общего языка.
Я ВСЕГО ЛИШЬ ПРЕСТУПНИК, ГРАБИВШИЙ КУПЦОВ. Я НЕ МОГУ ВАМ ПОМОЧЬ.
Хотя бы какое-то начало.
– Я поддержу тебя всем, чем смогу.
ПОЧЕМУ Я?
К ЧЕМУ ПОИСКИ?
К ЧЕМУ ПРУТ?
Хэсина сжала руку в кулак. Он схватил ее крепче и, наклонив голову вбок, стал рассматривать принцессу. Потом постучал по костяшкам ее пальцев. Изо всех сил стараясь унять колотившееся сердце, она неохотно раскрыла ладонь.
НЕ МОЖЕТЕ СКАЗАТЬ.
Он прекратил писать, потом начал снова.
Как вы собираетесь довериться мне, если сами храните тайны?
Куда исчезли неровные росчерки и нетвердые линии человека, пишущего на малознакомом языке?
Не ему было говорить о тайнах.
– Честность в делах, касающихся суда, – это все, о чем я прошу, – произнесла Хэсина с уверенностью, которой не ощущала. Неужели он мог разглядеть тайны, которые скрывал ее язык? Или, быть может, ложь оставила на ее зубах пятна?
А если я откажусь быть вашим представителем?
– Значит, откажешься. – У нее внутри все упало, когда она представила себе этот сценарий – провести ночь, рискуя быть подвергнутой линчи, только для того, чтобы остаться с пустыми руками. – Ты имеешь на это право.
Значит, вы человек принципов.
Который лжет ради правды.
Хэсина выдержала его невозмутимый взгляд. И что с того? Секунды бежали, и ей стало понятно, что он видит ее насквозь – такой, какая она есть. Отец научил ее честности, но обман был ее родным языком. И что с того? Сможешь ли ты сотрудничать с лицемеркой?
На этот раз он выводил иероглифы медленнее, как будто, рисуя линии, все еще принимал решение. Наконец он поднял палец, но Хэсина не смела вздохнуть. Она посмотрела на свою ладонь, хотя слова были невидимы, и попыталась найти ответ в ощущениях, оставшихся от его прикосновений.
Оптимизм погубит ее.
Умеете драться на дуэли?
– На дуэли? – переспросил Цайянь, когда Хэсина закончила пересказывать свою беседу с заключенным.
Они разговаривали
