извивалась, помогая Никите. Ему казалось, что она не просто раздевалась, а освобождалась от цепей, которые держали ее душу в плену смирения. Или от пояса целомудрия. А Никита воплощал собой порок, и ни стыда у него, ни совести. Безудержное стремление к победе било через край.
Кресло действительно оказалось тяжелым. Не так-то просто было сдвинуть его с места. Но когда Никита начинал, оно стояло в одном углу, а когда закончил, уже находилось в другом. Ковер смят, одежда разбросана. На полу валялась подушка с дивана. Никита вспомнил, как все было. По пути из одного угла в другой его подружка зацепилась за подушку, потянула ее за собой, но не смогла удержать в ослабевшей руке.
– Ты откуда такой взялся? – А сейчас у нее и вовсе не было сил.
Он сидел на кресле, вытянув ноги, а она покоилась на нем и едва заметно двигала задницей в такт свежим воспоминаниям, еще пахнущим потом.
– Скажи, мы теперь можем познакомиться? – спросил он.
– А нужно?
– Если тебя зовут Анужно, то меня – Иможно.
Он с кислым видом рассматривал ящерку, наколотую на шее шатенки. Вроде бы и занятно, но так же нелепо, как розочка на спине под лопаткой и китайский узор на плече. Хорошо, что хоть стрелку под пупком наколоть не догадалась. Мол, добро пожаловать! Впрочем, Никита побывал там и без приглашения, что сейчас его не очень-то и радовало. Выгорел порох, а новый почему-то не назревал. Это с Вероникой ему хотелось еще и еще.
– Я это уже поняла.
– Что ты уже поняла?
Он тоже понимал, что знакомиться вовсе не обязательно. Свое получил, победа засчитана, пора уходить.
– Что ты живешь так, как будто тебе все можно.
– Жизнь дается только раз.
– Где-то я это слышала… Даша.
– Я не Даша.
– Я Даша! – Шатенка поднялась и посмотрела на Никиту с таким видом, как будто он должен был на ней жениться.
Но это было исключено. Татуировки здесь тоже имели значение. Никита Яшин вообще не собирался жениться, но знал, что если вдруг, то он ни за что не поведет под венец девушку с такими картинками на теле. Татуировка – это клеймо, оставленное разгульной, порочной жизнью. Умом Никита понимал, что это далеко не всегда так, но подкорка была неумолима.
– Приятно было познакомиться, – сказал он, тоже поднялся, потянулся за своими джинсами.
– Уходишь? – Даша не просто угадывала, она как будто читала его мысли, стояла перед ним, даже не думая одеваться.
Тело у нее роскошное, этого не отнять, но нагота уже не возбуждала Никиту. Ему через час надо быть на тренировке, а Москва стоит в пробках.
– Остаюсь. На чашечку кофе.
– После… э-э, чашечки чая, да?
– Чай был горячий. Крепкий и сладкий. Мне понравился.
– Могу еще налить.
Никита улыбнулся, высоко поднял брови. Мол, я безмерно рад предложению, вынужден буду отказаться, но спасибо, конечно же, скажу. На прощание.
– Могу
