Ветка.
Спускаемся к речке. Мягкая трава на берегу. Черная вода, и в ней плавают звезды. Звезды на черном небе, звезды в черной воде. Леха садится на плотик, сбрасывает кроссовки, закатав брюки, опускает ноги в воду.
– Ты, никак, купаться надумал?
– Да нет, холодно, а вот так посидеть в самый раз. Иди сюда, не бойся, не утонешь.
Сажусь, подобрав под себя ноги, на плотик рядом с Демченко. Тишина. Звезды мелко дрожат в иссиня-черной воде. Легко шуршит ветер в плетях ивы.
– Красиво… и тихо…
Повернул голову, смотрит молча, как будто я сморозила что-то глупое-преглупое. А он пытается понять, насколько я дура. Потом, медленно обняв, притягивает меня к себе и целует. Так же медленно, вкрадчиво. Все медленно поплыло: вода и звезды в ней, небо и звезды, звезды и вода…
Стоп!..
Анжелочка, ты думаешь, что ты так неотразима, и он в тебя с первого взгляда?.. Как бы ни так. Ага, и руки расползаются, одна выше, другая ниже…
– Леша!.. Руки!.. Я этого не хочу.
– Анжела, извини… Ты такая красивая, я не удержался. Не уходи.
Поздно. Я уже встала. Все испорчено.
– Ты слишком торопишься.
– Нет, это ты слишком торопишься, не уходи… Чего ты боишься?
– Ничего, я просто замерзла, а тебе меня не отогреть… – В смысле?
– Да так. Без смысла…
Я ушла, а он остался сидеть, свесив ноги в воду и глядя в небо, хрупкий мостик между звездами небесными и их отражением в воде.
Утром стало известно, что Борода застукал группу из четырнадцати пацанов, которые делали в сарае местную малолетку. Все были пьяны.
Анжела, ты все еще сомневаешься в том, что вчера было нужно от тебя? Просто Леша искал свою малолетку. Ну что ж… ты не сглупила. Поздравляю.
Парней быстренько отправили обратно в Москву со вторым преподавателем и докладной ректору. А все еще долго обсуждали, кто виноват: то ли девка, которая ужралась до состояния нестояния, то ли парни, которые не побрезговали и залезли на конвейер.
– Ну уж если ума нет, считай – калеки. Могли бы меня попросить, я б любую из гарема подарил!
Ага, Павлов прикалывается, рассказывая о прелестях султанства.
– Вовсе не обязательно телку поить, чтобы затащить её в постель.
Еще один фруктик. Боже, какой цинизм! Демченко молча, с ироничной усмешкой гипнотизирует меня, пока за столом идут прения. Что он этим хочет сказать? Что не одна я такая дура? Или что он не настолько плохо воспитан, как я подумала? Или что, окажись на его месте другой, я бы не сбежала так просто? И сколько можно так пялиться на меня? Мне что, утопиться в собственной тарелке с супом?
– Леха, а ты где вчера был? Мы там мой гарем на карты раздевали.
– Ну и как?
– До конца раздеть не получилось, но если б ты видел… До конца колхоза за нас теперь на кухне дежурить будут.
Все еще смотрит. Скажет или нет?
– Ты случайно не в сарае вчера был?
– Да так… Поймал вчера русалку
