поумнел. Одному богу молиться надо. Много духов – много молиться надо. Устаешь. Русские хорошо придумали: заболел, врач вертолетом прилетел – полечил; ребенок родился, священник вертолетом прилетел – окрестил. Удобно.
Отец Василий шел рядом и усмехался. Вступать в спор со стариком не хотелось, да и после пережитого на разговоры как-то не особенно тянуло.
Чуть в стороне, под деревьями, показались еще строения – две жилые постройки посолиднее. Многоугольные срубные юрты с пирамидальной крышей, внешне напоминающие чум, диаметром около пяти и высотой метров десять. Там же виднелись и хозяйственные постройки, включая хлевы для содержания скота, которые, как он уже слышал, назывались у якутов хотоны, амбары, подвалы-ледники, загоны для лошадей.
Якутские поселения делятся по сезонно-хозяйственному признаку – на зимние и летние. Зимники состоят обычно из одной-трех юрт и располагаются вблизи сенокосных угодий и водоемов, а летники ставятся у пастбищ и насчитывают до десятка юрт. Это стойбище было большое, на много семей, но сейчас в разгар сезона оно пустовало. Здесь жили только женщины с маленькими детьми и глубокие старики. Лет примерно с восьми дети у якутов уже вовсю участвуют во взрослых делах, насколько позволяют силенки. Лихо гоняют на верховых оленях по пастбищам, умело бросают арканы, умеют доить маток.
Якут привязал оленя к одному из коновязных столбов – сэргэ, где уже топтались три мохнатые лошадки без седел.
– Ух ты! – удивился отец Василий, увидев полуразобранную конструкцию на больших полозьях, подбитых оленьим мехом, – небольшую платформу два на три, на которой были укреплены жерди, сведенные и связанные верхушками. – А это что такое? Я думал, что дома на колесах или на полозьях – это из сказок про кочевников.
– Это «балок», – охотно ответил старик. – Очень удобно. Предки наши придумали. Оленей запряг и поехал с бабой и с малыми детьми. Едешь, поешь, все при тебе. Чинить, однако, надо.
Отцу Василию старик Мэнгэ нравился своей колоритностью. Видимо, он был в стойбище за старшего, о чем говорил и национальный однобортный кафтан – сон, сшитый не из коровьей или конской шкуры, а из толстой цветной ткани, отороченной мехом, признак если не богатства, то, по крайней мере, определенного статуса в стойбище.
А вот типичные для якутов короткие кожаные штаны и такие же кожаные «ноговицы» были засалены и потерты, видать, старик не снимал их все лето, меховые носки все в репьях и в одном месте прожжены. Из ворота сона выглядывал отложной воротник национальной рубахи, а венчал этот наряд кожаный пояс с неизменным ножом в деревянных ножнах и кожаным мешочком с огнивом.
В стойбище было не больше десятка женщин и столько же детей в возрасте от двух до пяти лет. Ребятня возилась между домами, играя в свои, только им понятные игры. Два пацанчика лет четырех усердно кидали в речку камни, несмотря на протестующие возгласы женщин, то ли стиравших на берегу, то ли обрабатывающих куски кожи – издалека было не видно.
Ближе к реке пылали два
