Збышек? – раздался позади меня знакомый ехидный голос. Обернувшись, я махнул рукой другу, если демона можно считать таковым.
– Привет, Герцог Элигос. А я все думал, куда ты пропал. Наверное, к Клеопатре захаживал и разил ее милый египетский ротик собственным удом размером с троллейбус?
– Тебя это не касается, – хохотнул демон. – Здравствуй, Петр.
– Герцог Элигос, – кивнул привратник, не отрываясь от работы. – Чем обязан?
– Сеир умудрился пролить дьявольский огонь на книгу учета, и теперь половина записей отправилась в Хаос. Он, по старой дружбе, попросил меня слетать наверх, чтобы ты дал ему резервную копию. Разумеется только на время.
– Хорошо, – протянул Петр и, нахмурившись, достал из облачка еще одну книгу. С черного переплета капала смола, а сам фолиант был связан настоящими цепями, которые курились жиденьким дымком. – Бери. Я пытался очистить обложку, но грехи, записанные в этой книге, очень страшные. Постоянно сочатся ядом.
– Ага. Чистил он, как же, – буркнул я, потирая свои руки, которые в прошлый раз оказались пропитаны адской смолой и наотрез отказались очищаться даже хваленым Фейри. – Герцог, а тебе помощь никакая не нужна?
– Устал архив разбирать? – всезнающий демон подколол меня и тут.
– Ага. Одрябли мускулы мои от недостатка практики. Знаешь, я даже не против на арену к Флегию слетать и навалять еще разок Ахиллесу. Как он там кстати?
– Тебя вспоминает постоянно, – улыбнулся Элигос. – Все жаждет «вломить пизды польскому пропиздону».
– Вот ебанашка, – хмыкнул я и с надеждой уставился на друга. – Так что? Есть дела?
– Увы, нет. Лишить себя зрелища, где ты мучаешься даже в Раю, будет настоящей глупостью.
– Злой ты, – отмахнулся я, доставая очередную карточку, которые даже не уменьшались. Но Герцог не стал комментировать мое заявление. Лишь тяжело вздохнул. По моей спине пробежали мурашки размером с единорога. Карликового, правда, но единорога. – Чего тебя перекосило?
– Петр, ты это видишь? – мрачно спросил демон, озираясь по сторонам. Привратник покачал головой.
– Нет, а что я должен видеть?
– Облака потемнели и свет не так ярок.
– Полно вам, – рассмеялся Петр. – До снятия Печатей еще несколько тысячелетий.
– Каких печатей? – тут же вклинился я, рассматривая Небеса. Элигос был прав. Облака больше не сияли яркой белизной, а больше походили на серые комки ваты, да и солнце, застывшее в вышине, являло собой обычную яичницу. Странно, что Петр этого не замечает. – А и правда, потемнело.
– Погоди, – нахмурился Элигос. – Ты это тоже видишь? Как я?
– Ага. Не хватает пост-рока и шприца с какой-нибудь дрянью, чтобы максимально погрузиться в атмосферу. Ты о каких-то печатях говорил. Что это?
– Печати
