прокукарекал Ник Сер, – лодка сама тонет.
– Скорее всего, ее прогрыз Коряга на прощанье, – прохрипела Гимнастка, обрадовавшая всех тем, что жива, ибо иначе, кто нас теперь защищать будет?
Тем не менее, кто-то увидел – правда далековато – бело-голубой корабль, и было даже высказано мнение, что это всплыл бывший вокзал, но вышло, что не только это ошибка, но и даже ресторан – чем-то тоже похожий на здание вокзала – тоже здесь, увы:
– Не плавал.
– Всё, как обычно, – резюмировали все, – что тонет – то и не плавает.
– Я хочу, – простонала Гимнастка.
– Желание умирающей – закон, – констатировал капитан Лиза, но ее строго перебил Ник Сер, – я те, дорогая передал руль только на время мирного время, а сейчас, извини, может дойти до того, что даже ты, а можешь выпрыгнуть за борт на корм акулам в качестве рыбы меч или молот.
– Я тебе сейчас покажу серп, старый мерин! – немного разозлилась леди Лиза, – ибо имела в виду на самом деле – по крайней мере, на первое время по-прежнему Веню, который, как обычно, незаметно молчал.
– Хорошо, спроси, чего она хочет, так как уже недалеко то время, когда мы пойдем ко дну.
– Первое, – простонала Гимнастка, – пусть меня повысят до должности хотя бы боцмана, так как юнгой я уже дала всем, кто даже не очень-то и просил.
– Ладно, – ответил Ник Сер, – плывем спокойно дальше, так как больше торопиться некуда, наш лайнер пускает последние пузыри, а бело-голубой корабль оказался только простым Летучим Голландцем – его больше не видно даже на горизонте.
– Второе желание хочу, – простонала Гимнастка.
– Говори, – сказал Ник Сер.
– Уверена, она хочет, чтобы ее трахнули перед смертью, – сказала Лиза.
– Нет, добрая леди, – хочу в последний раз сходить в Парк Пушкина, попрощаться.
– С молодостью?
– Да, именно так, добрая леди, ибо вы-то, надеюсь, попрощались?
– Двумя голосами против одного решено было править назад, забыв обо всем на свете, и даже о том, что в этой лодке могли голосовать другие, но они молча молчали, как рыба – если она здесь водится – а Нина и Лина привыкли, чтобы им давали указание. Веня – обиделся. А на обиженных, как известно:
– Не обижаются.
Когда добрались до беседки в Парке Пушкина вспомнили, что там может еще оставаться зараза в виде сообщников Коряги – Енот, Бузила и еще какой-то хрен редьки не слаще, ибо и на самом деле:
– Не Фишер-Абель же этот четвертый?
– Ну, что, теперь твоя душенька довольна? – спросил Ник Сер Гимнастку. – Рулю к берегу?
– Ты не знаешь, где берег, – обиженно простонала Нина.
– Ты нас завел в лес, как Ива Сус, – тоже почти заплакала Лина.
– Бог Троицу любит, – опять изобразила страдание Гимнастка.
– Вот теперь ясно, – обрадовался Ник Сер, ибо, если дело дошло до секса при всех, практически, значит:
