кто-то дров подбрасывает. Нет, следов нет. Нет, не заходили. Нет. Да. Нет. Ждем.– Сейчас ваш капитан прибежит сюда, разбираться.
Глава 5
А Емеля с Ефросиньей тоже наблюдали за спецами. У Емели телекамеры везде понапиханы и система наблюдения покруче, чем у этих наверху. Объективы у телекамер размером со спичечную головку. Вот и не обнаружила спецура. Они пади и не знают, что такую японцы уже полгода как выпускают серийно для домашнего пользования. Ну, а со звуком и вовсе проще. По щурячьему-то велению Емеля даже у Петрухи пару телекамер установил с микрофонами.
"Да, с печью мы с матерью маху дали. А все она,– "Вымерзнет изба, вымерзнет изба".– Ну, вымерзнет. И что? Новую поставим. Нет, поднялась и протопила пару раз, не спросясь. Дрова-то в избе запасены. А, в общем-то, она права. Всю жизнь тут под землей не просидишь. Хотя можно куда-нибудь переместиться вместе с матерью подальше. Где их не знают. Да вот только опять же места-то родные, привычные. Отец похоронен на кладбище деревенском и мать, пожалуй, не согласится переезжать. Не тащить же ее насильно в чужие края",– думал Емеля, наблюдая, как огородами крадется капитан спецназовский, облачившись в белый маскхалат. Почти и не заметен на белом-то снегу.
– "А может выйти да поговорить с гостями не званными? Что они ему сделать-то смогут при его-то колечке? Это ведь америкосы воду мутят. Не эти конечно, а те, кто этих послал. Вот, пожалуй, с их то главным и поговорю прямо сейчас. Ну, а если не поймет, то придется деревеньку нашу на время вместе с кладбищем и прилегающими угодьями отгородить. Делов то",-
Семенов тем временем дополз до крыльца Петрухина и за дверь шмыгнул.
Про печку опять разговор завели будь она неладна.
– Может быть, там ход потайной имеется?– строил предположения капитан.– Внимательно же все осмотрели. И погребок там метр на полтора с двумя кадушками и парой мешков картошки. Все простучали, даже в кадушки заглянули. Нет там ходов. А если есть, то очень хитрые, навроде дверей входных. Отложим ка еще на сутки осмотр. Вдруг, заявятся все же. Ну, а завтра, ежели никто не придет, то раскатаем по бревнышку всю эту избу к чертовой матери.
– Хорошо, Анатолий, ждем еще сутки,– это Бонд влез. Оставил за собой последнее слово. Ему уже порядком надоело это сидение у Петрухи. Особенно раздражало, то, что " удобства" находились во дворе и ходить приходилось в эти дощатые, продуваемые насквозь "удобства" по очереди. Бр-р-р.
Вот из этих то "удобств" Емеля его и выдернул прямо со штанами спущенными к себе в жилище подземное.
Джеймс, внезапно из продуваемого ледяным ветром щелястого скворечника, перемещенный во вполне современный сортир с унитазом и висящим на стенке рулоном туалетной бумаги в цветочках, зажмурился и впервые в жизни перекрестился. Потом осторожно разлепил глаза. Ни куда, ни чего не пропало, как сидел на унитазе с рулоном бумаги, судорожно зажатым в руке, так и сидит. Исчез сортир щелястый. В двери деликатно постучали и мужской голос на чистейшем английском поинтересовался:
