style="font-size:15px;"> – Садитесь. Итак, в Южной Америке в настоящий момент…
«Академики» освободили свое рабочее место от книг и тетрадей, которыми в спешке прикрыли его, и молча продолжили свое дело. Витёк дописал текст, собрал уже почти отвалившиеся от стекла объекты исследования и аккуратно завернул их в бумагу. Через пять минут на стекле красовались оставшиеся обрывки, но, вот беда, оба листка были не полными: недоставало почти половины тридцать восьмого и трети сорокового; кроме того, с обратной стороны тридцать восьмого листа просматривался какой-то рисунок типа схемы или плана. Понять его не представлялось возможным. Сороковой же пестрел множеством ни о чем не говорящих, на первый взгляд, цифр. И все же в тексте было несколько деталей, еще больше озадачивших «академиков».
На тридцать восьмом они прочли:
«Опять дает о себе знать моя самоуверенность. Решится ли Лон законсервировать меня в этой дьявольской Кабине? Вряд ли…шу его об этом… он снова… вдоль СББ… моменты он сговорчив…
182/17. Дал Дине «добро». Д-16 вышел… тремя – уговорили-таки… надеятся, верят. Я тоже склонен…… Странно. 10 секунд назад на экране внезапно изменился…… ический рисунок…»
Ниже изображалась какая-то схема в виде черточек, точек, квадратов, и еще ниже – надпись крупными буквами:
На листке № 40 располагалась таблица с некоторыми комментариями:
«1990 9,91 8,50
1980 7,30 7,28
Стоп! Зондирую год!
1980 +1,12 -0,14
1979 +0,80 -0,25
1978 +0,78 -0,26
1977 +1,11 -0,15
1976 +0,… …
1975 … …»
Здесь был обрыв, недоставало трети листа. На обратной его стороне:
«1974 +0,75 -0,03
Вот! Черт побери! То, что нужно! Ищу месяц.
ХII +0,82 -0,04
XI +0,80 -0,04
X +0,85 -0,03
IX +0,70 -0,04
VIII +0,30 -0,03
VII +0,65 -0,03
VI +0,67 -0,03
V +0,60 -0,03
IV +0,25 -0,03
ЭТО СПАСЕНИЕ!!! АПРЕЛЬ 1974!!!
Спокойно! Надо успокоиться. Теперь остается терпеливо зондировать дни – искать ОКНО!
Ух! Спокойно. Не волноваться. Зонд пока завершает считывание – у меня есть минутка… Включаю счетчик…»
На этих словах текст обрывался.
Глава 3
С того момента, когда у Бельского заговорила интуиция о существовании в городе человека, каким-то образом связанного с нашумевшими событиями и обладающего сведениями, способными приоткрыть занавес тайны, прошло три дня. Все это время у него было такое чувство, будто он что-то забыл или потерял, но не может вспомнить что. Кругом шли разговоры на одну и ту же тему. Приходя в клинику, Бельский попадал под атаки коллег, которые пытались выудить его собственные соображения
