решительно взялся за яйцо Глеб. – Илья Иваныч, сделай милость, покажи силушку богатырскую.
– Это можно, – снял с пояса палицу Муромец.
Палицу его обычный человек не сумел бы и поднять. Три пуда чистого железа, с рукоятью целиком отлито. Такой как ударишь – по пояс в землю вколотишь. А старый порубежник держал ее одной рукой, да еще и помахивал, точно веточкой.
Крякнул Илья Муромец. Размахнулся. Да и шарахнул по яйцу во всю Святогорову мощь.
Стол раздробило в щепу. Пол пробило насквозь. А на яичке – ни трещинки, ни щербинки. Ровно по солнечному зайчику били.
– Гм, – смущенно произнес богатырь. – Ну…
– Я кладенцом рубил, – сказал Иван. – И разрыв-травой пробовали. Хотя она камень и не берет.
– Не поможет против бесовской пагубы ни булатная сталь, ни языческое колдовство, – заявил отец Онуфрий, поднимаясь со стула. – Тут без Господней помощи не управиться.
Волхв презрительно хмыкнул. Остальные тоже глянули с сомнением, но спорить не стали. Архиерей подступил к каменному яйцу и принялся читать молитвы – то тихо, почти не слышно, то переходя на крик. Святой водой его покропил, освященной свечой подкоптил.
Никакого толку.
– Да покарай его Господь… – наконец выдохнул отец Онуфрий. – Вот незадача-то.
– Эх, нам бы сюда ту мышку… – размечтался Иван.
– Какую еще мышку? – не понял Глеб.
– Да ту, которая хвостиком махнула и золотое яйцо разбила.
– Какое еще золотое яйцо?
– Которое символ мироздания. Семя, заключающее в себе жизнь и вселенную.
– Вань, ты бы помолчал, а? – поморщился князь. – Я тебя люблю, конечно, но ты меня бесишь иногда.
Собравшиеся мрачно уставились на яйцо. Вот она, Кащеева смерть, прямо в руках. А проку от нее ровно столько же, как если б она все еще была на Буяне.
– Еще есть что предложить, други? – обвел глазами присутствующих Глеб.
– Может, и не колотить его тогда? – наморщив лоб, сказал Самсон. – Главное, что есть оно у нас. Давайте о том и объявим Кащею. И скажем, что коли он нос из своего терема высунет, хоть одного русича пальцем тронет – мы ему тут же и упокой споем.
– Ага, вон оно что удумал… – медленно протянул Глеб. – Ишь какая стратагема-то…
– А то больше! – оживился воевода. – Велим ему дань нам платить за жизнь и спокойствие! Златом и серебром! А то даже прикажем за нас стоять, помогать в случае нужды! Кащей со своим войском – это же ух какая силища! Нападут на нас те же суздальцы или рязанцы – а мы р-раз… и Кащея на них натравим! Заместо пса цепного у нас будет!
– Интересная мыслишка… – заулыбался князь. – Брата я Кащею, конечно, не прощу никогда, но раз уж одолеть его по-прежнему не можно, то по рукам и ногам сковать, а там, быть может, и на пользу себе обратить…
– Не выйдет, княже, – вздохнул Бречислав. – Кащей мыслит иначе, чем мы,
