царства. Случалось, доходили отдельные бродяги до тех земель, поражались тамошним обитателям, да и назад, за чаркой меда хвастаться. Иные и навсегда там оставались, кости складывали. Дюк Степанович вот ходил туда, окаянного Шарка-великана одолел. Могучий был волот, матерый. И Михайло по прозвищу Поток тоже ходил, в царство мертвых спускался и змея убил огромного, ползучего. А вот Колыван Иванович пошел – так совсем не вернулся, с концами исчез. Видно, больше откусил, чем проглотить сумел.
– Колывана-богатыря мы встречали! – перебил Иван. – Его Кащей в дивия оборотил!
– Поди ж ты, – удивился Муромец. – Не брешешь ли?
– Не! Вон, Яромир со мной был – подтвердит!
Яромир подтверждать не стал. Ни да, ни нет не сказал, головой мотнул только. Не хотел он про поход на Буян при всех болтать – мало ли, кто тут затесаться мог. И то ладно, что каменное яйцо покуда князю на сохранение передали – под собственной шапкой его держит.
Ивана стали просить рассказать про встречу с дивием, да и вообще о всем, что они повидали. Со всех сторон гомонили, зелено вино в чарку подливали, с медом питным мешали.
Вот зря. Нельзя их смешивать-то. Ивану от такой ядреной смеси сразу захорошело – а он и без того хороший был. Радостно крутя руками, он и принялся было вести рассказ, да получалась невнятица. Каждое слово само по себе вроде и разумно, но составлял их Иван очень уж невпопад.
– А значит было-то оно на таком дубу, что березу возьми – и не сыщешь!.. – увлеченно тараторил княжич, сам себя не слыша. – Знать, волка-то заяц не испугал, сели и съели мы пуд соли, да еще и крынкой молока закусили! А там уж тако-ое началось, что и за тридевять земель не описать!..
– Все-все, Вань, довольно с тебя, будет, – легла на плечо отеческая рука Муромца. – Эй, Ване больше не наливать!.. Ты присядь лучше, передохни, водицы вот ключевой испей, грибком заешь соленым. А быль складную нам другой кто поведает. Вот ты, Василий свет Буслаич – не угодно ль?..
– Не, я сегодня врать не буду, – рыгнул во всю глотку Буслаев.
– А что так? – пробасил воевода Самсон.
– Да нецего уже, – с сожалением ответил новгородец. – По третьему кругу уже все сказы пересказал. Пусть сегодня уж кто другой. Вон хоть Бова. Эй, королевиц, поведай нам цего, цто ли!.. Как там у вас поживают, в заморских королевствах? Как у вас там брюкву сеют, как бабы ходят… расскажи, цто ли!..
– Я не есть королевич, я… – начал было Бова, но Буслаев его перебил:
– Да подожди ты, дай сказать! Вот, знацит, славный витязь Бова, сын доброго короля Гвидона и злой королевы… эм… Милитрисы Кирбитьевны!..
– Ты это сам только что выдумал, – насмешливо хмыкнул Яромир. – Этаких имен и не бывает.
– Иди ты в хлев, Яромирка, – отмахнулся Буслаев. – Дай досказать. Помер, знацит, добрый король Гвидон, а матушка Бовы повторно замуж вышла. За злого короля… Додона. И они как уж стали его вдвоем мучить-обижать, как уж принялись сживать-то со
