говорила, что бывала в этом доме при других обстоятельствах и видела бабочек. И тогда я словно бы увидел их, а впоследствии, когда они появились на самом деле, все было именно так, как она рассказывала. Я упоминаю об этом только для того, чтобы создать впечатление, что она заслуживает доверия, пусть даже тема насекомых и тема признания ее сына, очевидно, вообще-то не схожи между собой, пусть это вообще-то разные темы. И все же ощущение правдивости сохранялось, потому я и даю это пояснение.]
[Это выдержки из длинных бесед, так что какие-то фразы могут отсылать к другим, прозвучавшим раньше, или начинаться на середине мысли, когда что-то важное уже частично высказано.]
инт.: Г-жа Ода, вы говорили о том первом дне, когда вам позвонили официальные лица и вы пошли на свидание к Сотацу.
г-жа ода: На самом деле в тот день мы не пошли. Ни я, ни мой муж. Никто из моих детей.
инт.: Почему?
г-жа ода: Муж запретил. Он пришел в ужас, когда узнал. Сидел дома, без света, часами просто смотрел в пустоту. А когда вышел к нам, сказал, что мы не пойдем на свидание к Сотацу. Сказал, что не знает никого, кого бы так звали, и спросил, знаю ли я такого.
инт.: А вы что сказали?
г-жа ода: Я сказала, что не знаю. Не знаю никого, кого бы так звали. Он сказал, что ему прискорбно слышать про эту путаницу, мол, полиция думает, будто мы знаем подобных людей, но мы их не знаем. Я хотела пойти, конечно. Конечно, я хотела пойти. Но он очень четко разъяснил, как все должно быть.
инт.: А ваши остальные дети?
г-жа ода: В то время они не жили с нами, а я им ничего не сообщала.
инт.: И что же изменилось? Почему вы пошли на свидание к Сотацу?
г-жа ода: Когда утром я проснулась, мой муж был в одежде, в которой я его никогда не видела, – в старом костюме, довольно чопорном. Он сказал, что, возможно, все вышло по его вине и мы должны увидеться с нашим сыном Сотацу. Я сказала ему: да, я тоже думаю, что мы должны это сделать. Он сказал, что это несущественно – несущественно, что именно мы должны делать, но мы это сделаем. И тогда мы вышли, сели в машину и поехали в тюрьму.
инт.: И что вы там увидели?
г-жа ода: Полицейские старались не смотреть на нас. Во время того свидания или любого другого свидания никто, как мне кажется, не смотрел нам в глаза. Им хотелось притвориться, что нас не существует. Я это понимаю, кстати, я понимаю, каково им. Та еще работа – ты за решеткой. Наверно, хорошо, что кто-то по доброй воле вызывается там работать.
инт.: Он сидел далеко от входа в полицейский участок?
г-жа ода: Его переводили из камеры в камеру. Он не всегда был на одном и том же месте. Может, из-за взысканий? Его часто наказывали, его отец одобрял это. Когда я сказала, что мне кажется, как-то этого многовато, господин Ода сказал мне,
