главный раскольник.
– Правду глаголю. В воду на отражение свое глядеть не страшно, старче? Или она сразу красной от пролитой крови становится?
– Вот оно как, – с видом заправского доктора покачал головой старец. – И вправду, неладно с вами. Гордыня окаянная полезла! Спасать надо ваши души темные, пока не поздно.
Я печально вздохнул, представляя эти методы спасения.
– Может, покормите нас? Со вчерашнего дня крошки во рту не держали… – наивно спросил Михайлов.
– Токмо о чреве своем да о плоти греховной помышляете?! – сплюнул старец и ушел.
– Стоило спрашивать, – усмехнулся я.
Михайлов пожал плечами:
– Так я ж из того разумения, что люди мы христианские, не католики, чай. Зачем нас голодом морить?
– Святая простота! Будут они ради нас в расходы входить.
– Разве что березовой кашей попотчуют, – внес свою лепту Чижиков.
Нас заперли в большом амбаре без окон, заложили ворота дубовыми брусьями, поставили в охрану здоровенного сторожа, комплекцией похожего на армрестлера. Руки вязать не стали, что ж, и на том спасибо.
В кармане обнаружились маточники. Похоже, поляки при обыске не догадались, что это такое, а раскольникам и вовсе не было до них никакого дела.
– Как думаете, господин сержант, здесь палить будут али как? – как-то отстраненно спросил Чижиков.
Мне показалось, что он уже смирился с неизбежностью смерти.
– Сомневаюсь. Уж больно постройки добротные, чтобы на нас переводить. Раскольники – народ хозяйственный, зря имущество портить не станут. Скорее всего, есть у них особые избы для провинившихся, там и жгут, а потом на пепелище заново отстраивают. Сейчас приготовят все и в гости позовут. Михайлов, заберись повыше, посмотри – может, чего увидишь.
– Слушаюсь, господин сержант.
Юркий гренадер полез почти к самой крыше и, усевшись на поперечной балке, как курица на насесте, сообщил:
– Я тута щелочку проковырял, через нее маненько рассмотреть можно.
– Докладывай, – приказал я.
– Поодаль от всех домов изба стоит какая-то, низенькая, рубленая. Чёй-то возле нее народ суетится: солому носят да смолу вроде. Бабы, старухи, детишки… Всех припрягли.
– Понятно, чего народ суетится, – поморщился Чижиков. – Гарь устраивают. И охота же людям…
– Так то не люди, то вера такая! – в каком-то философском угаре бросил Михайлов.
– Вера… Что же за вера такая – человеков в геенну огненную живыми бросать?! По виду и не скажешь, что людоеды энтакие.
– Брат, нас и вправду хотят сжечь? – недоуменно спросил Карл.
Бедолага, где ж ему знать, что в России всегда все очень серьезно. Если война, так до последней капли крови, если драка, так до смерти. Не любит наш народ полумер и полудействий.
– Угу, в полном соответствии с фольклорными традициями.
