женщина преодолела юношеское упрямство внука и с порога приветила мягкой старческой щекой. Её глаза слезились с мороза, а платок и пальто были припорошены снегом. Артём принял у неё сумки. Мама суетилась, помогая раздеться и вытряхивая на лестнице бабушкино пальто. Они вместе, мешая друг другу, помогли ей избавиться от теплых и тесных сапог.
– Да что ж вы налетели. Я и сама бы смогла. Дома же справляюсь, – виновато приговаривала старушка, поднимаясь с принесённой табуретки. Она сняла платок и распушила руками слежавшиеся под ним волосы, – Ириш, ты уж скажи Михаилу, чтобы не сердился. Я ночку заночую, а завтра и домой, – не унималась она.
– Мам, ну что ты так переживаешь? – возмущенно и радостно отвечала мать, – Михаил рад всегда, когда ты приезжаешь. Я тебя завтра не отпущу. Ты кота соседке отдала?
– Я Надежде ключи оставила.
– Ну вот и всё. Куда тебе торопиться? – разрешила вопрос мама, наливая из-под крана чайник и затевая суету по кухне.
– А мне давеча Тёма приснился. Проснулась – ну не могу, так хочу вас всех увидеть. Ириш, представляешь, как будто пришёл ночью, посидел и ушёл. А только ушёл – за ним следом девушка какая-то следом, очень красивая. Тёма, у тебя невеста уже есть? Ириш, я не буду ничего, – беспокойно сопротивлялась старушка, с удовольствием принимая навязчивую заботу дочери, – Что ты взяла суетиться? Внучок, принеси мне, пожалуйста, зеленую сумку, у меня тебе подарок ко вчерашнему празднику. А Оленька где?
Их мир заполнился суетой, привезенной и рожденной радостью встречи с близким человеком. Вечер стал теплее, а когда Артём уснул, квартира из сна этой ночи казалась светлее, да и красок в ней прибавилось.
Расправа
И топор сквозь тело шёл,
Выли колокольчики.
Зритель был в восторге, вниз
Вывернуты пальчики.
Слаще бражного вина
Первый глоток крови.
Да, желание оно
Пострашней неволи.
И на сцену гогоча
Толпы новых масок.
Ой, не надо, сгоряча
Намешаю красок.
С топором я, так зачем
Насмехаться смели вы?
Весь я в роли, шутки вы
Зря со мной затеяли.
И над сценой взмыло вновь
Остриё багряное,
«Что ж, руби. Ведь ты не я.»
Маска нашептала мне.
И топор пошёл плясать.
Боже, что я делаю?
Мог же ведь стряхнуть с плеча
Эту руку белую.
Халаты и тапочки мелькали в опасной близости от лица и ног Артёма. Лавка в больнице была только одна, и та часто оказывалась запертой в красном уголке после вечернего просмотра телевизора. Так случилось и сегодня, поэтому сейчас Артём сидел
