ему в глаза.
Что должно было читаться в этих глазах? Страх! – такое зверье сразу ссыт, когда чует силу. Могло бы со страхом смешаться и тупое изумление: вряд ли этот дебил ожидал рухнуть в нокаут от фраера-интеллигента… Да, могло все это быть: страх, изумление, одурь. Могло, но ничего этого не было.
Не было там ничего! Вообще ничего. Как в зрачки мертвеца, взглянул Алексей – и его запоздало пробрала дрожь. Дошло-таки! Дрался с ходячим мертвецом… Хотя, чего тут странного: от такой жизни, как у этого, душа давно ушла в потемки. Если и остались какие-то лохмотья, так разве теперь разглядишь их…
Тут что-то вновь нехорошо зашевелилось в душе Алексея Меркурьева – она-то была на месте. И как вчера, она ощутила тревогу и тоску… но Алексей вовремя спохватился и не дал ей отъехать в мутное уныние.
– Да, – сказал он, – да… Извини, я отвлекся. Что ты говоришь?
Рябинин вздохнул:
– Я говорю, что полную уверенность дает только…
– Страховой полис? Ну, шутка старая.
– Да нет, не полис.
– А что?
– Свидетельство о смерти. Так что шутка новая.
Алексей чуть не поперхнулся. Ни фига себе, совпадение тем! – подумал он, но сказать не успел, потому что Игорь криво усмехнулся:
– А уж если насчет старых шуток… Помнишь древний совковый фильм «Свадьба в Малиновке»?.. Вот-вот, тот самый. Так там один так говорил: «Чует мое сердце, что мы накануне грандиозного шухера». Помнишь?
– Это ты к чему?
– Да к тому, что мое сердце, – Игорь постучал пальцем в грудь, – чует примерно то же самое. А потому, знаешь… следят, не следят – боюсь, уже не имеет значения.
– Даже боишься?
– Боюсь! – вскинулся Рябинин, разом отбросив всю свою иронию. – Боюсь, Леха! Я ведь, знаешь… я ведь самого-то главного тебе пока не сказал.
– Ну, говори.
– Знаешь, – Игорь понизил голос, подался к Алексею корпусом, – я и себе-то боюсь признаться в главном. А главное: я подозреваю, что у них, в лаборатории у Мерецкого – чтоб ему жопа с ушами приснилась! – что-то произошло. Даже догадываюсь, что: частичная утечка этих наноустройств. Вырвались они и вышли из-под контроля. А это дело такое, что ничего, ровно ничего нельзя предсказать.
– Да уж… чем дальше в лес, тем больше… волков, – пробормотал Алексей, совместив в памяти и свое пугающее видение, и шквал странных звонков в МЧС, и ночные причуды близ самого института. И остро пожалел, что отвязался от старушки, не узнав ни адреса, ни телефона! Хотя… хотя теперь это, наверно, уже не важно.
– Слушай, – задумчиво протянул он, – а в чем это может проявиться? Как выразится?
– А черт его знает! – прозвучал честный ответ. – Самое паршивое, что мы ничего не знаем об этих созданиях. Ноль! Можем только гипотезы строить. И я уверен, что и мудрецы эти наши…
– Мерецкой и компания?
– Они самые. Ни черта они не знают, что сотворили! Ну, может, все и обойдется, не спорю, только шум попусту
