После этого клиент шел в другие отделы и покупал там; это снова записывалось в счет, пока наконец покупки не заканчивались и счет не оплачивался в кассу. Для того чтобы главный приказчик подошел подписать счет-записку, выкрикивали: «Счет!» Требования «счет!» слышались в разных концах магазина, и главный приказчик должен был быстро появляться то тут, то там. Вот это мы в шутку и использовали в Алексине при сборе щавеля с участием Лики.
Появится у меня пучок, я кричу: «Счет!» – Лика подбегает с корзинкой. Затем из другого конца Антон Павлович кричит: «Счет!» – Лика бежит туда; наконец, еще откуда-то кричит Миша: «Счет!» – бедняжка Лика бежит туда. Лика бегала, бегала и, умаявшись, рассердилась и бросила корзинку…
Антон Павлович переписывался с Ликой. Письма его были полны остроумия и шуток. Он часто поддразнивал Лику придуманным им ее мифическим поклонником, называл его Трофимом, причем произносил это имя по-французски Trophin. И в письмах так же писал, например: «Бросьте курить и не разговаривайте на улице. Если Вы умрете, то Трофим (Trophin) застрелится, а Прыщиков заболеет родимчиком…» Или же посылал ей такое письмо: «Трофим! Если ты, сукин сын, не перестанешь ухаживать за Ликой, то я тебе…» и мне брат писал в таком же роде: «Поклон Лидии Егоровне Мизюковой. Скажи ей, чтобы она не ела мучного и избегала Левитана. Лучшего поклонника, как я, ей не найти ни в Думе[2] ни в высшем свете».
Да и Лика не отставала от него и порой отвечала ему в таком же духе, вроде того что она приняла предложение выйти замуж за одного владельца винного завода – старичка семидесяти двух лет.
Когда мы жили в Мелихове, Лика бывала у нас там постоянно. Мы так к ней привыкли, что даже родители наши скучали, когда она долго не приезжала.
Работая в Москве, в гимназии, я в конце недели уезжала в Мелихово. Часто со мной ездила и Лика. Уезжая из дома в Москву, я всегда получала поручения привезти что-нибудь по хозяйству: грабли, косы, лопаты и прочее. И вот тому, кто ехал со мной, всегда доставалось везти что-нибудь. В тарантасе по отвратительной дороге от станции Лопасня до Мелихова эти вещи доставляли всегда большие неудобства.
– Проклятая Машка опять везет с собой эту пакость! – ворчала Лика.
В летнюю пору Лика жила у нас в Мелихове подолгу. С ее участием у нас происходили чудесные музыкальные вечера. Лика недурно пела и одно время даже готовилась быть оперной певицей.
Между Ликой и Антоном Павловичем в конце концов возникли довольно сложные отношения. Они очень подружились, и похоже было, что увлеклись друг другом. Правда, тогда, да и долгое время спустя, я думала, что больше чувств было со стороны брата, чем Лики. Лика не была откровенна со мной о своих чувствах к Антону Павловичу, как, скажем, она была откровенна в дальнейших письмах ко мне по поводу ее отношений к И. Н. Потапенко. Отношения Лики и Антона Павловича раскрылись позднее, когда стали известны ее письма к Антону Павловичу.
Лика в письме к брату пишет: «У нас с Вами отношения странные. Мне
Лика служила в то время уже в Московской городской думе.
