свидетель, скорее всего, просто в сводку новостей попасть хочет. Он трижды менял показания.
– Какие показания, там рассказа-то всего на три строчки? – удивился Гуров.
– Так я вам последнюю версию выдал, а в первом варианте он выглядел настоящим героем. Окликнул незнакомца, обругал его и даже за телефоном потянулся, вроде как полицию собирался вызвать. А мужчина испугался, через забор перемахнул и был таков, – говоря это, Юшкин улыбался.
– Свидетелей ты опрашивал? – догадался Гуров.
– Так точно, я. Да там и работы особой не было, – оправдывая нерадивость местных оперов, заявил Юшкин. – Они же все сами во двор вывалились. Знай вопросы задавай.
– Полагаю, после выстрела этого эфемерного мужчины во дворе никто из свидетелей не обнаружил?
Вопрос задал водитель, вид у него при этом был до смешного сосредоточенный. Юшкин покосился на водителя, перевел недоуменный взгляд на Гурова, ожидая его реакции. А Гуров и сам опешил: с чего это водителю вдруг вздумалось лезть в расследование?
– Я к тому, что, если бы он оставался на месте, его бы кто-то наверняка заметил, – ответил водитель на вопросительный взгляд Гурова. – Полагаю, к тому времени он успел уйти.
– Прошу прощения, Леонид Мейерхольд, но ваше дело крутить баранку, а вопросы задавать здесь уполномочен я, – раздраженно заявил Гуров. – Думаю, вам лучше вернуться в машину.
– Позвольте с вами не согласиться, товарищ полковник, – Мейерхольд не выглядел ни смущенным, ни оскорбленным. – Мой военный опыт может вам пригодиться. Осмелюсь сказать больше: он будет неоценим в рамках данного расследования.
– Когда мне потребуется ваша консультация, как бывшего сотрудника военного ведомства, я дам знать, – сухо проговорил Гуров. – Возвращайтесь в машину. Думаю, нам лучше перейти к опросу свидетелей.
Последняя фраза была обращена к Юшкину. Тот понял, чего от него ждет Гуров, и быстро зашагал к подъезду. Леонид Мейерхольд остался на месте. Он провожал полковника полным скорби взглядом, но Гуров этого не видел. Он шагал вслед за Юшкиным, желая поскорее избавиться от назойливого водителя.
В доме номер пятнадцать Гуров пробыл до трех часов дня. Выслушал не меньше трех десятков версий того, что случилось накануне ночью, с подробностями и без них. Осмотрел квартиру убитого, получил весьма четкое представление о том, каким человеком при жизни был Рауф Гулиев. Он не был аккуратистом и педантом. В его квартире чувствовалось запустение и безнадега. Единственное место, где хоть как-то прослеживался порядок, – это долговая книга. Вот она производила впечатление. В ней были собраны записи за последние три года. Чем занимался Гулиев до этого, можно было предположить по тому, насколько внушительными были его долги.
Судя по всему, Гулиев занимал у всех, кто имел глупость поддаться на его уговоры. В самом начале шли фамилии и комментарии к ним, типа «Роман Бурцев, Северо-Западный регион, флорист, – пятьдесят». Видимо, к этому времени Гулиев набрал уже
