жительства.
– Дорого-богато, – восхищается девочка, разглядывая кованые ворота, усеянные маленькими танцующими фигурками.
Табличка у въезда гласит: «Частная территория. Без пропуска проход запрещен».
На секунду Глеб беспокоится, кому позвонить, чтобы его впустили, но таксист каким-то чудом уже въезжает на территорию. Припарковавшись под старой сосной, он вынимает ключ из гнезда зажигания, открывает водительскую дверь и выходит из машины.
В последний момент Глеб замечает, что у их водителя из-под рубашки торчит хвост.
· 3 ·
Варит черт с москалем пиво
Кости ломит, голова разрывается. Эвелина пытается выпрямиться, но сама, будто пьяная неваляшка, тут же заваливается на бок. Неосторожное движение вызывает острую боль в левом боку, какой она прежде никогда не испытывала. Пленнице кажется, что все тело словно истыкали ржавыми иглами, а глаза залили кислотой.
С губ срывается беглый стон, и эта слабость – только начало долгой дороги под названием «самосожаление».
– Ты, Эвелинка, конечно, дура, – обращается к ней Ветер. – Мало того, что в первую же бойню ринулась на арену… Нет бы изучить все со стороны для начала, я не знаю. Так еще месяца не прошло с тех пор, как из тебя этот скот-переросток сделал отбивную, а ты снова лезешь в самое пекло!
«Заткнись», – хочет сказать Эвелина, но распухший язык не позволяет даже этого. Онемевший, он упирается в нёбо, словно размокшая губка для мытья посуды.
– А знаешь, что я тебе скажу, сестрица? Так тебе и надо, вот что! В следующий раз будешь знать, как лезть под ноги большим мальчикам.
Как не хочется этого признавать, в чем-то Ветер прав. Она действительно поторопилась, слишком рано выдала все свои козыри и теперь имеет репутацию посмешища, с которым не прочь подраться даже последний слабак.
Но ничего, уж что-что, а время у нее есть. Залижет свои раны, наберется сил, наестся переваренной каши, от одного запаха которой блевать тянет, и тогда покажет всем обитателям Божедомки кузькину мать. Порой перед сном Эвелина мечтает о том, как харкнет в лицо Каракатице перед тем, как покинуть это отвратительное место.
На все про все года ей наверняка хватит. Заметить не успеет, как вновь увидит свою исчезнувшую сестрицу.
В Божедомке если что со временем и меняется, то отследить это практически невозможно. Грязь в камере становится толще, белое кружево паутины захватывает все больше поверхностей, а сердца у почти всех обитателей крепости превратились в шершавые камни.
Длинные черные волосы Эвелины волочатся по полу, собирая на себя пыль и сор. Когда-то гладкие, блестящие, сейчас они больше похожи на безжизненный рудимент, вот-вот готовый отвалиться от головы своей хозяйки.
Прежде голубые глаза заволокла молочная пленка, зрачки по-кошачьи вытянулись, и теперь никто не скажет – по крайней мере, глядя прямо на нее, – что она маленькая слабая
