величиной с гору. Но эти первые минуты были ничто по сравнению с ожидавшими его муками! Иокаста ничего не знала о страшном пророчестве и упивалась своим будущим материнством. Она радостно щебетала вокруг царя и сводила все разговоры к их будущему сыночку. Ее рабыни были заняты шитьем кружевных распашонок, краснодеревщики трудились над изящной колыбелькой, а сама она вышивала детское покрывальце и весело напевала при этом. У Лаия не хватило духу рассказать ей всю правду. Но он твердо решил погубить новорожденного. За день до того, как у Иокасты должен был родиться сын, во дворец тайком принесли мертвого младенца. Тот умер несколько часов назад и казался спящим. В ту минуту, когда у царицы начались роды, и все служанки забегали вокруг нее, Лаий призвал верного раба и приказал ему: «Едва ребенок появится на свет, принеси его ко мне». Раб исполнил, что ему велели. Как только новорожденный оказался в руках царя, он проткнул ему острой булавкой лодыжки и, крепок связав их, приказал бросить бедняжку в киферонских лесах на растерзание диким зверям. Вместо него в люльку положили мертвого младенца и объявили всем, что царский сын умер! Ах, как убивалась и плакала Иокаста, когда ей сообщили о смерти ее ребеночка! Лаий утешал ее как мог. Но в душе он был несказанно рад тому, что кошмар, в котором он жил последние месяцы, наконец закончился.
Несчастный! Он воображал, что новым злодеянием смог исправить свой прежний проступок. На самом деле царь только сделал первый шаг навстречу своей неизбежной судьбе. Раб, которому было поручено умертвить ребенка, не посмел взять на себя такой грех. Добравшись до Киферона, он повстречал своего знакомого (тот был пастух коринфского царя Полиба) и отдал ему новорожденного с условием, что он никому не расскажет, откуда его получил. Пастух поспешил к своему хозяину и поведал, что нашел в лесу брошенного младенца. Царь позвал свою жену Перибею, они вместе развернули сверток и увидели крошечного мальчика с распухшими ножками. Сердца их тотчас наполнились жалостью. «Надо же! – воскликнула царица. – Мы столько лет безуспешно молим богов даровать нам ребенка, а у кого-то поднялась рука искалечить свое дитя и бросить его в лесу на верную смерть!» – «А может, он не случайно попал к нам? – спросил муж. – Не ответ ли этот на твои молитвы? Хочешь, мы возьмем его себе?» – «Да! Да! – отвечала Перибея. – Пусть он останется у нас! Я выхожу его и воспитаю как собственного сына!» Так они и поступили. В память о его распухших ножках найденышу дали имя Эдип (что значит «Пухлоногий»). Его воспитали как царского сына, и он много лет прожил в Коринфе, даже не подозревая о том, что Полиб и Перибея были его ненастоящими родителями.
В то время как в Коринфе царило радостное оживление, в Фивах оплакивали умершего царевича. Все ведь были уверены, что хоронят сына Иокасты! К этой беде вскоре прибавилась новая. Неподалеку от Фив располагался еще один большой город – минийский Орхомен, царем которого во времена Лаия был правнук Афаманта Климен. И вот случилось так, что этот царь приехал в Фивы, чтобы присутствовать
