с недоумением посмотрел на нее – уже забыл про игру.
– А-а-а, да-да, спасибо, – и рассеянно положил в карман пальто.
Нашел он этот клочок бумаги в кармане утром следующего дня:
«Я могу вам дать его новый роман. Хотите? Катя».
Он не сразу вспомнил, о чем идет речь.
Третьего января Катя ему позвонила и, все еще немного исполняя роль почтальона, принесла отпечатанную на машинке рукопись.
Новый роман Пастернака назывался «Доктор Живаго». Первые же страницы – до похорон Марии Николаевны Живаго – глубоко поразили Виктора Юльевича. Это было продолжение той русской литературы, которая казалась ему полностью завершенной, совершенной и всеобъемлющей. Оказалось, что эта литература дала еще один побег, современный. Каждая строка нового романа была о том же – о мытарствах человеческой души в пределах здешнего мира, о возрастании человека, о гибели физической и победе нравственной, словом, «о творчестве и чудотворстве» жизни.
Все каникулы Виктор Юльевич был полностью погружен в роман Пастернака. Он очарован был стихами, так неуклюже и необязательно прицепленными в конце – узнаваемо пастернаковскими, в то же время новыми по простоте. Это была, по всей видимости, та самая «неслыханная простота», о которой поэт давно уже грезил…
Дочитав до конца, начинал сначала. Он находил в нем всё новые драгоценности мысли, чувства и слова, но одновременно отмечал слабости, и слабости ему были тоже симпатичны. Они толкали к размышлениям. Схематичная Лара, постоянно совершающая поступки, свидетельствующие о ее глупости и себялюбии, не нравилась Виктору Юльевичу. Зато как она нравилась автору!
Виктор Юльевич сомневался, нужны ли такие нагромождения случайностей, совпадений и неожиданных встреч, пока не понял, что все они изумительно завязываются в сцене смерти Юрия Андреевича, в параллельном движении трамвая с умирающим Живаго и мадемуазель Флери, неторопливо шествующей в том же направлении, к освобождению – один покидал землю живых, вторая покидала землю своего рабства.
«Великий постскриптум к русской классической литературе», – вывел Виктор Юльевич свое заключение.
Десятого января, в последний день каникул, Виктор Юльевич позвонил Кате. Они встретились около магазина «Ткани» на Солянке. Он поблагодарил девушку за огромное счастье, которое она ему доставила.
– Я сразу, как только прочитала роман, поняла, что есть человек, которому надо его дать.
После чего она выложила ему то, о чем бы он ни в коем случае ее не спросил: откуда взялась рукопись.
– Моя бабушка дружит с Борисом Леонидовичем чуть не всю жизнь. Она его роман перепечатывала. Это бабушкин экземпляр.
Виктор Юльевич накрыл горячей рукой болтливый рот:
– Никогда и никому этого не говорите. И мне вы этого не говорили.
Он держал ладонь на ее губах, и они чуть-чуть двигались, как будто что-то шептали беззвучно.
Ей только что исполнилось семнадцать лет. Она едва вышла из детства, в ней еще проглядывали ухватки
