Лишь тогда она не колотит меня, когда спит или затуманит свой разум вином. Но как только в голове у нее проясняется, она бьет меня вдвое сильнее.
Глаза маленького принца сверкнули гневом.
– Как? Бьет? – вскрикнул он.
– О да, смею доложить вашей милости!
– Бьет! Тебя, такого слабосильного, маленького! Слушай! Прежде чем наступит ночь, ее свяжут и бросят в Тауэр. Король, мой отец…
– Вы забываете, сэр, что она низкого звания. Тауэр – темница для знатных.
– Правда! Это не пришло мне в голову. Но я подумаю, как наказать ее. А отец твой добр к тебе?
– Не добрее моей бабки Кенти, сэр.
– Отцы, кажется, все одинаковы. И у моего нрав не кроткий. Рука у него тяжелая, но меня он не трогает. Хотя на брань он, по правде сказать, не скупится. А как обходится с тобою твоя мать?
– Она добра, сэр, и никогда не причиняет мне ни огорчений, ни боли. И Нэн и Бэт так же добры, как она.
– Сколько им лет?
– Пятнадцать, с вашего позволения, сэр.
– Леди Елизавете, моей сестре, четырнадцать. Леди Джейн Грэй, моя двоюродная сестра, мне ровесница; они обе миловидны и приветливы; но моя другая сестра, леди Мэри, у которой такое мрачное, хмурое лицо… Скажи, твои сестры запрещают служанкам смеяться, дабы те не запятнали свою душу грехом?
– Мои сестры? Вы полагаете, сэр, что у них есть служанки?
Минуту маленький принц смотрел на маленького нищего с важной задумчивостью, потом произнес:
– Как же, скажи на милость, могут они обойтись без служанок? Кто помогаем им снимать на ночь одежду? Кто одевает их, когда они встают поутру?
– Никто, сэр. Вы хотите, чтобы на ночь они раздевались и спали без одежды, как звери?
– Без одежды? Разве у них по одному только платью?
– Ах, ваша милость, да на что же им больше? Ведь не два же у них тела у каждой.
– Какая странная, причудливая мысль! Прости мне этот смех; я не думал обидеть тебя. У твоих добрых сестер Нэн и Бэт будет платьев и слуг достаточно, и очень скоро: об этом позаботится мой казначей. Нет, не благодари меня, это пустое. Ты хорошо говоришь, легко и красиво. Ты обучен наукам?
– Не знаю, как сказать, сэр. Добрый священник Эндрью из милости обучал меня по своим книгам.
– Ты знаешь латынь?
– Боюсь, что знания мои скудны, сэр.
– Выучись, милый, – это нелегко лишь на первых порах. Греческий труднее, но, кажется, ни латинский, ни греческий, ни другие языки не трудны леди Елизавете, моей кузине. Послушал бы ты, как эти юные дамы говорят на чужих языках! Но расскажи мне о твоем Дворе Отбросов. Весело тебе там живется?
– Поистине весело, с вашего разрешения, сэр, если, конечно, я сыт. Нам показывают Панча и Джуди[6], а также обезьянок. О, какие это потешные твари! У них такая пестрая одежда! Кроме того, нам дают представления: актеры играют, кричат, дерутся, а потом убивают друг друга и падают мертвыми. Так занятно смотреть, и стоит всего лишь фартинг; только
Панч и Джуди – персонажи английского народного кукольного театра, вроде нашего Петрушки.
