style="font-size:15px;"> – Он уже объявил о его существовании.
– Когда, я не слышал?
– Когда тебя еще здесь не было. И да, если ты уже забыл, что я тебе не всё говорила:
– Меня не пустят в теорию наследственности.
Я скажу, что уверен, там лежит эликсир жизни, который они уже ищут для работников Кремля, которые по неизвестным причинам начали, о, мама мия:
– Загнивать-ь!
Она только вздохнула и добавила:
– Ты слышал, что сказал за последним обедом в Краю Колыван-офф?
– Нет еще.
– Вы у меня дождетесь, вы все у меня дождетесь-ь!
– Расскажи мне лучше перед сексом, что ты делал на Зоне? Нет, честно, иначе я не смогу упасть в своих глазах ниже уровня твоего сознания.
– Это правильно, я с богиней не справлюсь.
– Ты можешь представить себе?
– Кого?
– Ну, хоть меня, чуть моложе, но всё равно поднять надо двух с лишним, я думаю, пудовую шестеренку на высоту два – может быть – два с половиной – три метра не только в этот период с часу до двух, но – когда всё, наконец, понял:
– В любой момент? – угадала она хотя и вопросом на вопрос.
– Как ты узнала?
– Ты всегда меня так просишь, когда я сопротивляюсь, как Лиза – помощница Пиковой Дамы – а я тебе в сотый почти раз говорю:
– Только после свадьбы.
– В Малиновке?
– Хочу в ресторане Закарпатский Узоры.
– Да ты что?!
– А что? Уже была один раз, что ли.
– Да – нет – конечно, но думаю, вот теперь может случиться, но, увы, не с тобой.
– С самой Графиней? Не беспокойся, я ее уже успокоила.
– Что это значит?
– Я Графиня, – она.
– Да, продолжай, прошу тебя.
– Сейчас, или, когда перестану дергаться? Ты завел меня, как заводную куклу – до вечера ничего не удастся так и закончить.
И только один человек спросил меня за всё время:
– Расскажи, как обнимались, а потом разлучились навеки – однако и, хотя не Моцарт и Сальери, – но всё равно тоже самое:
– Царь и Пушкин.
Ибо:
– Я и сам никому не предлагал, так как без вступления, о чем, вообще, идет речь – никто и не поймет, что надо слушать, а о чем только думать пока, в этой теории относительности.
Как и было – почти начавшим молиться богу на коленях зам. гл. ред-ра:
– Ну-у, пажалста, не-на-да-а! – в предместье улицы Кой-Кого журнала Литература и жизнь ее героев здесь после смерти в книге так до сих пор и продолжающаяся в воспоминаниях Ара-ратских гор – если иметь в виду Ираклия Андроникова, а так-то и вообще не только по всему пространству СССР, но и с забегом на необитаемый остров Робинзона Крузо, где он совершил столько преступлений против социалистической реальности, что:
– Мы и в сказках
