более-менее конкретными уравнениями реакций. Для меня, хорошо, если так, а в сопровождении конкретных количеств веществ для этого взаимодействия принятых, раствора, растопившего всю глубину их:
– То ли ненависти к людям, то ли, наоборот, солидарности, что теперь мы всегда будем жить вместе – очень удивляло своей настойчивостью, как не очень-то и принятое в приличном обществе, – но:
– Вот ваше: будете слушать до конца эту лекцию, – так как уходить перед лицом преподающего нам не аз-буки и веди, а конкретику поведения существ почти неживых, но еще способных к этом делу слияния их ядер и митохондрий – черным по белому запрещено.
Ну, и решил к чему-нибудь придраться, но, разумеется, не так, как делали некоторые, но не многие, а только одиночки, из которых я знал вообще только одного:
– Мне непонятно – и всё, а что, собственно, и разъясните мне, – и если, сэр, то и:
– Расскажите, пожалуйста, поподробнее, сэр.
То, что я ничего не понял – естественно – ни гу-гу, ибо я и не понял – две вещи абсолютно несовместные.
Его пример доказывал, что две одинаковые реакции дали не всегда одни и те же результаты. Что довольно долго думали:
– Ошибка в чистоте проведения эксперимента – оказалось, нет, лучше:
– Причина – неизвестно? – переспросил я его, как академик вне планового претендента до доктора наук, так как ему уже обещали место завлаба в Силиконовой Долине, о существовании которой:
– То ли знали, то ли только догадывались, то ли приснилась намедни.
– Скорей всего, – сказал он и, немного помедлив с ответом, добавил: – Есс.
А что – Есс – вряд ли знает даже КПСС, – как пошутил на перерыве, куда все отправить курить, ибо капиталистический прогресс еще не докатился здесь до того, чтобы и:
– Курить прямо в зале обсуждений, – где должны были поставить между рядами столики с пепельницами!
Вот, что значит, наука может иметь реальные достижения:
– Да курите, пожалуйста и на здоровье даже, только, чтобы вы как можно дольше не сдохли!
И все очень радовались, что так жить можно!
Он, этот лектор по международному обмену опытом новых биохимических реакций, проходя мимо меня уже откушав бифштекс натуральный, но всё-таки пока рубленый, так как надо было задержаться на этой лекции еще на полчасика для ответов на вопросы, первый и спросил, слегка притормозив:
– Ты, эта, не работал дворником в Зоне Д?
– Да вы, что, сэр, я культурный, как можно больше человек, а листьев осенью желтеет там много, что они все эти клены опадают буквально до нитки – не обораться!
– Ну, значит, точно ты, и работал, кто осыпал меня этой листвой нарочно, что я по ней прокатился.
– Это, когда было?
– Года три назад – не меньше.
– Я тогда был в другом месте.
– Ладно, – он побарабанил по столу всеми четырьмя
