ложные речи.
– Я не была в секте. Я сколько раз говорила! Я не знаю, кто это. Я всем это говорила!
– Я понимаю, сестра моя. Ты хочешь показать раскаяние, но это ложь. Я много раз видел подобное. Я знаю все признаки и, поверь, сейчас я вижу именно лживое раскаяние.
– Прошу вас, не надо. У меня дети. Я не буду больше. Я обещаю.
– Я знаю. Я знаю, что не будешь. А потому я помогу тебе. Я заберу твоих детей. И, поверь, с нами им будет лучше.
– Ублюдок! Сволочь! – дернулась женщина, но храмовник быстро коснулся её шеи, и голова несчастной безжизненно повисла на плечах.
– И потому все твое сквернословие – это лишь боль, которую я уберу, – задумчиво проговорил храмовник, отстранённо добавив: – детей в машину.
– Подождите, вы хотите забрать детей? – не выдержал Савелий. – Подождите, но о детях не было разговора.
Храмовник поднял на него свой тяжелый мрачный взгляд. И было уже неважно, сколько ему лет и как выглядит его кожа. Возраст этого человека читался теперь легко, лет ему было сорок или около того.
– Разве это важно, Савелий Петрович?
– Да. Точнее, меня не предупреждали. У неё есть сестра. Она может забрать детей, – начал было он, доставая сигарету.
– Хотите закурить? – спросил храмовник, внимательно за ним наблюдая.
– Я? – нерешительно посмотрел на сигарету Савелий, вдруг ощутив липкий сковывающий страх. – Нет, я бросаю. Просто привычка, ношу для профилактики.
– Понимаю. Иногда надо уступить, чтобы потом окончательно победить. Мы тоже так делаем, – сказал храмовник, кладя руку ему на плечо. – Спасибо за содействие. Эти сектанты… От них одни проблемы.
Савелий устало кивнул. Он вдруг очень сильно почувствовал свою усталость. Ему захотелось домой, в свою кровать. Лечь и уснуть. Но сейчас он должен был достоять эту вахту. Ещё каких-нибудь двадцать минут, пока всех этих несчастных не заберут храмовники, как стали называть в последние годы священнослужителей.
***
Закончив молиться, Дмитрий перекрестился и, встав с колен, зажег свечу рядом с иконой. Теперь, когда его перевели на службу в Москву, он молился реже, но едва получив свободную минуту, сразу же спускался сюда, в молельню, где смешивались ароматы старых каменных иерусалимских плит, воска и ладана, которые были так близки его верующей душе. Он поправил черную форму. Она была совсем новой и идеально сидела на нём.
Сзади послышался шум. Эта была она, та самая еретичка, прогнившую душу которой они приволокли в святую обитель, где под пристальным вниманием церкви смогут вырвать из неё признание в грехах. Но сначала… Сначала она, как и все, получит шанс покаяться добровольно. Что хоть и занимает время, но является обязательным моментом при раскрытии еретиков. Таков уж порядок. Дмитрий открыл дверь в допросную.
Наталья Федоровна Чеснова, немолодая женщина лет сорока пяти, сидела уже спокойнее, без всех этих выразительных движений, которыми ещё полчаса назад
