бриллиантовой безделушкой. Какие-то хватала и начинала примерять.
Мужчина глядел на это безобразие вполне благодушно, даже советовал не торопиться, а посмотреть все. И, кажется, он вполне имел право здесь распоряжаться, потому что это и был пресловутый «папенька» – Георгий фон Гирс.
А я влипла. Окончательно и бесповоротно.
– Дверь! Дверь! – снова завозилась Доротея.
– Чш-ш! – разозлилась я. – По твоей милости мы сейчас попадемся!
– Если сделаешь, как велено, не попадемся! Тебе нужно открыть дверь!
Боясь, что стукнет каблук на каменном полу, я шагнула назад и все-таки толкнула дверь. Потом даже на ручку нажала для верности.
– Заперто! Чего и следовало ожидать!
– Глупая, глупая, Маргарита! Конечно, заперто, но ты можешь достать ключ!
Кукольная ручка дернулась и тронула бархатную портьеру так, что она пошевелилась. Я ахнула, напряженная, как стрела. И лишь потом увидела, что отворот портьеры подшит странным образом – так, что получался маленький кармашек, куда можно спрятать монету или… ключ.
– Глупая Маргарита! Неужели думаешь, что ключ положат рядом с замком! – зашипела на меня Доротея, когда я радостно запустила пальцы в тот карман.
Он, конечно, оказался пуст.
– Ключ в другом тайнике! – шипела на меня кукла. – Таком же точно, но в портьере у окна! Третьего от стены!
– Откуда ты знаешь?
– Знаю! Пойди и забери!
Я, легонько отодвинув портьеру, глазами отсчитала третье окно. Как раз напротив нашего укрытия. Через всю комнату. И речи не может идти о том, чтобы туда пробраться сейчас. Это самоубийство! Тем более что хозяин дома с голоплечей девицей стояли в каких-то десяти шагах, у софы, и негромко ворковали меж собой.
– Я не пойду туда! – твердо заявила я кукле. – Отсижусь здесь. Если так хочется, сама можешь отправиться за этим чертовым ключом. А я как раз сбегу, когда те двое свалятся в обморок!
– Глупая, глупая Маргарита! – злобно сверкнула глазами кукла, и я, разозлившись, зажала ей рот, чтобы, наконец, замолчала.
Наступила тишина… Затянувшаяся тишина, в течение которой даже голоплечая девица больше не смеялась. Я предпочитала не фантазировать, что они там делают. Лишь спустя минуты полторы тишина взорвалась кокетливым женским возмущением:
– Ах, пусти, Георг, пусти… я вовсе не такая!
И женские каблучки по паркету, отбегающие от Георга на почтительное расстояние.
– И не проси, – властно заявил он в ответ, – сегодня я никуда не отпущу тебя, моя прелесть.
Или девица была все-таки «такая», или убеждать Георг умел: в гостиной снова повисла тишина. Правда, теперь к ней примешивался и торопливый шорох одежды…
– Иди теперь! – велела Доротея, благо я чуть ослабила хватку. – Они заняты и тебя не заметят! Иди!
– Ты с ума сошла?! И не подумаю! Молчи!
Снова я зажала ей рот. Хотя…
