затянул веревку вокруг шеи. Затем коротким ударом ноги он выбил стул из-под Каляева. Но веревка оказалась слишком длинной; ноги Каляева все еще доставали до пола. Жертва резко вздрогнула. Среди зрителей, собравшихся вокруг плахи, раздались возгласы ужаса. Палач вынужден был укоротить веревку и начать всё сначала.
После этой мрачной трагедии Елизавета Федоровна решила, что светская жизнь для нее кончена. Отныне ее занимали исключительно дела религии. Она всецело отдалась подвигам аскетизма и благочестия, покаяния и милосердия.
Пятнадцатого апреля 1910 года она осуществила проект, уже давно взлелеянный ею, – учредила женскую общину, в которой сама стала настоятельницей. Обитель, названная Марфо-Мариинской, была устроена в Москве, в Замоскворечье; монахини посвятили себя заботам о больных и бедных. Но и тогда, когда она уже отреклась таким образом от мирских дел, Елизавета Федоровна проявила последнюю заботу о женском изяществе: она заказала рисунок одежды для своей общины московскому художнику Нестерову. Одежда эта состоит из длинного платья тонкой шерстяной материи светло-серого цвета, из полотняного нагрудника, тесно окаймляющего лицо и шею, и из длинного покрывала белой шерсти, падающего на грудь широкими священническими складками. Оно производит в общем впечатление строгое, простое и чарующее.
В отношениях великой княгини Елизаветы Федоровны с императрицей Александрой Федоровной не чувствуется сердечности. Основная причина или, по крайней мере, главный предлог их расхождения заключается в Распутине. В глазах Елизаветы Федоровны Григорий – не более как похотливый и святотатственный обманщик, посланец сатаны. Между обеими сестрами происходили по поводу него частые пререкания, которые не раз ссорили их между собою; они больше о нем не говорят. Другим поводом их несогласия служит взаимное желание превзойти одна другую в подвигах аскетизма и благочестия; каждая считает себя выше другой в знании богословия, в выполнении евангельских правил, в размышлениях о вечной жизни, в поклонении Христу. Впрочем, великая княгиня лишь изредка и на короткое время появляется в Царском Селе[7].
Откуда явилось у великой княгини Елизаветы Федоровны и у ее сестры императрицы Александры это удивительное преобладание мистических черт? Мне кажется, что оно унаследовано ими от их матери, принцессы Алисы, дочери королевы Виктории, бывшей замужем с 1862 года за наследным принцем Гессен-Дармштадтским и умершей в 1878 году в возрасте 35 лет.
Воспитанная в самом строгом англиканизме, принцесса Алиса испытала вскоре после замужества странного рода страсть, вполне духовную и интеллектуальную, к великому тюбингенскому богослову-рационалисту, знаменитому автору «Жизни Иисуса» Давиду Штраусу, умершему четырьмя годами раньше нее. Под внешностью швабского мещанина и лишенного духовного сана пастора Давид Штраус скрывал душу романтика. Когда к нему только стала приходить слава, Давид Штраус
Великая княгиня Елизавета была арестована большевиками весной 1918 года и интернирована ими в Алапаевск, небольшой городок к северу от Екатеринбурга. В ночь на 17 июля, через двадцать четыре часа после зверского убийства царя, царицы и их детей, она была забита до смерти прикладами винтовок, а ее тело было сброшено в шахту. Ее останки были извлечены из шахты через несколько недель, когда армия адмирала Колчака подошла к Уралу. После многих злоключений ее гроб был доставлен в Пекин: ему предстояло быть помещенным в русском женском монастыре Святой Марии Магдалины у Судных Врат в Иерусалиме. –
