можно мне с вами? – как-то, не выдержав, попросился Артем.
Мужчина кивнул.
Они плавали полчаса, и за это время мужчина не проронил ни слова. Женщина стояла на пирсе и смотрела на них, не двигаясь.
– Надо возвращаться, – сказал он, поворачивая руль. – Мне жену пора завтраком кормить.
Артем кивнул.
Даже это совместное плавание не разрушило стену, которую они, эти два старика, построили между собой и всем остальным миром.
– Устал? – кинулась к мужчине жена, когда они вместе с Артемом затащили лодку на берег.
– Немного, – ответил он, хотя плавал меньше обычного.
– Пойдем домой, – ласково сказала она и протянула ему ладонь.
Больше Артем не делал попыток нарушить их уединение и даже перестал приходить рано на пляж, замечая, что они невольно напрягаются, когда его видят.
Мужчина далеко не уплывал и возвращался с уловом – угрем, парой рыбешек, в особенные дни – осьминогом. Она всплескивала руками и восхищалась. И ему это нравилось. Он ощущал себя добытчиком, мужчиной, который принес пропитание.
Он «уходил в море», а она шла по ступенькам домой. К морю тянулись соседи – те самые мамы с детьми. Дети роняли ведерки, панамки и недоеденное печенье. Она подбирала, звала детей. Дети, как правило, не благодарили, принимали как должное, хватали и неслись вперед. Иногда она не выдерживала.
– Надо говорить «спасибо», – говорила она детям.
Те кивали и спешили сбежать.
– Ваши дети не говорят «спасибо», – сообщала она идущей следом замученной уже с утра матери.
– Я им скажу, спасибо, извините, – отвечала мать и уносилась следом за своими дурно воспитанными детьми. В тот момент ей совершенно было за них не совестно, а было страшно, что они на бегу свалятся с горы и расшибут себе голову.
Иногда эти дети просто выводили из себя женщину.
– Вы слишком громко говорите, это неприлично, вы мешаете остальным, – делала она замечание.
Дети замолкали, но уже в следующую минуту начинали визжать, увидев раковину или медузу.
Несколько лет назад у нее был инсульт. Обошлось. Все восстановилось, кроме правой части лица. Гримаса неудовольствия перекосила рот и щеку. От природы добродушное и мягкое лицо стало недовольным и брезгливым.
Они жили вместе очень много лет – всю жизнь. У них не было никого, кроме друг друга, и никто им был не нужен – ни дети, ни внуки, ни другие родственники. Все, кто был, уже давно умерли. А они жили.
– Эгоисты, – услышал Артем разговор двух мам, которым всегда доставалось от женщины. – Умрут и никого после себя не оставят. Какой смысл?
– А может, так и надо? – откликнулся неожиданно для себя Артем.
– Кому надо? – удивилась одна женщина. – Это чисто мужской взгляд на жизнь.
– Зато они любят друг друга… – сказал Артем.
– А
