Хотя… У меня такое впечатление, что Артур не может запомнить одно и то же место. Даже свою комнату. Она для него всегда внове. Что это значит?
– Давай обождем с выводами. Я просто накапливаю информацию. Ребенок агрессивен?
– В целом, нет.
– Приступы гнева?
– Гнев он обращает против себя. Бьется головой об стену. Отвешивает себе затрещины. Если не прекратить это силой, может «казниться» очень долго. Спасаемся музыкой.
– В смысле?
– Под ритмичную музыку Артур начинает качаться с ноги на ногу. Полагаю, это его любимое развлечение. Я не могу уделять ему много внимания… Разбудить няньку? Она сидит с ним целый день…
– Не надо. Завтра переговорю. Нянька знает унилингву?
– Еле-еле. Не волнуйся, я переведу. Или Каджар-хабиб. Это здешний доктор. Оригинальная личность: поэт, звездочет, врач. Унилингву освоил за год. Он часто бывает у меня в посольстве. Тяжелая судьба: был в опале, теперь в почете… Пошли спать, а? Завтра трудный день. Тебе приготовили гостевую комнату…
– Не хочу спать.
– Надо. С утра я покажу тебе Артура. А вечером мы отправимся на прием к его величеству. Если тебе не во что одеться, скажи. Я велю подобрать самое лучшее.
Слышать от Ника «я велю» было странно. Приходилось все время напоминать себе, что это Николас Зоммерфельд, и никто иной. Жених с «космической свадьбы». Жених хуторской кутхи-молодухи. Предатель-Ник. Вдовец-Ник. Отец-Ник. Так трогают языком больной зуб, всякий раз удостоверяясь: да, болит. Трогать – бессмысленно; не трогать – не получается.
С мужчиной, сидевшим напротив, хотелось познакомиться заново.
– На прием? К шаху?!
– Его величество любопытен. У слепца не так много радостей. Я обязан подавать рапорт в шахскую канцелярию о прилете каждого ларгитасца. И всякий раз Хеширут устраивает прием. Ты отрекомендована, как великий врач. Не бойся, от тебя ничего не потребуется. Поужинаем, послушаем музыку. Отделаемся дежурными восхвалениями. Веди себя спокойно и почтительно. Когда кланяюсь я, кланяйся и ты.
– Я могу отказаться?
– Нет. Это Шадруван. Тут не отказывают его величеству.
IV
Пробуждение было интригующим. Сладко потянувшись, Регина с минуту пыталась сообразить, где находится. Шелк простыней, легкое покрывало. Перина, нежная, как мать. Размеры ложа потрясали: впору групповые оргии устраивать! Монументальный балдахин возносился ввысь на четырех резных столбах. Парчовый полог наполовину отдернут, открывая часть спальни. Столик-бюро на кошачьих лапах, зеркало в раме из темного серебра. По стенам – орнамент из лоз и цветов. Невиданные птицы с крыльями-саблями: пурпур, бирюза, охра. Окно диковинной, несимметричной формы; переплет из бронзы…
«Шадруван. Посольство Ларгитаса. Гостевая комната,» – подсказал рассудок, стряхивая сонную одурь. Регина машинально бросила взгляд на браслет-татуировку. Половина девятого по местному времени. Хватит разлеживаться, доктор ван Фрассен!
Вас ждет работа.
Босые
