нравится? – хрипло спрашиваю я, будто пытаясь его соблазнить.
И ничего не могу поделать с собой, что от его ответа зависит частота моего сердцебиения.
Хотя его ответ и так выгравирован в его чернеющих, как раскалённая смола, глазах, он неожиданно решает предоставить мне его совсем другим способом. Алек приближается так быстро, что воздух, принесённый им с другого конца комнаты, поднимает несколько ниспадающих на грудь прядей волос.
Изумленный вдох остаётся на моих губах, когда Алек, обхватывая моё лицо ладонями, приникает к ним и целует. Его губы тёплые и такие напряжённые становятся все требовательней, пока я не отвечаю им взаимностью. Сердце, наполняясь с безумной скоростью чувствами, едва ли не взрывается. Стучит так гулко, что я могу чувствовать его удары во всём теле. Алек проводит руками по моей спине и, останавливая их на пояснице, привлекает ещё ближе к себе, мгновенно проскальзывая пальцами под кофту. И меня словно резко выбрасывает из реальности, могу думать лишь о том, как ощущаются его руки на моей коже.
Нет, это наглая ложь.
Я думаю о том, что хочу, чтобы его руки проникли ещё выше. Возможно, я рассматриваю вариант: вообще избавиться от джемпера и предоставить его рукам полный доступ к моему телу. И от подобных мыслей жарко. Слишком жарко, а в комнате всё меньше и меньше кислорода. Потому что целуемся мы по-настоящему страстно, тесно прижимаясь друг к другу, и моё тело уже не справляется с выбрасываемыми волнами желания, которое совсем не щадит его. Оно снова капризно требует больше Алека.
Я отрываюсь от его губ первая, понимая, что разум находился уже на тонком волоске от отключения. Однако Алек не собирается упрощать мне задачу в попытке включить его обратно. Его губы начинают перемещаться вверх по линии подбородка, оставляя на коже лёгкие поцелуи. Тело снова дрожит, веки тяжелеют, и я, запрокинув голову назад, как расплавленный воск, льну к Алека, желая прочувствовать его каждой живой частичкой, которые так нестерпимо горят от необходимости просто ощущать.
С моих губ срывается тихий полустон-полумольба то ли от удовольствия, то ли от безысходности, и Алек, наконец, ослабляет пытку над моим телом.
Его шёпот на коже слегка протрезвляет разум, заставляя сконцентрироваться на словах.
– Не просто нравится, принцесса, – говорит он в перерывах между поцелуями, – она вызывает те фантазии, за которые, готов поклясться, мне придётся исповедаться священнику, чтобы не попасть в ад.
Мне надо бы покраснеть от его признания как под стать пожизненно приличной девочке, но черта с два, на сей раз мне с Алеком по пути в ад.
Улыбаюсь, по-прежнему находясь в омуте наслаждения, но всё же прилагаю усилия, чтобы отыскать что-нибудь подходящее в ответ, как по моему левому бедру проходит вибрация, которая выступает ещё одним отрезвляющем средством. Я ненавижу телефон Алека, потому что он мгновенно прекращает меня целовать и немного отстраняется, чтобы достать
