слова, вернувшие мне веру,
Ты по-гречески смешно произнесла.
Доброй ночи, Зáкинф! – Калинихта[3]!
Обнажённая ты мне желала сна,
К нам в окно заглядывала пихта
И ложилась рядышком луна…
Я Вами болен
Всё это было не однажды,
А миллионы тысяч раз!
Ссыхалось горло, как от жажды,
Когда с другими видел Вас.
Я целовал в воображеньи
Всё, что хотелось целовать,
И в диком умопомраченьи
Я грезил Вами обладать!
Бывали Вы случайно рядом
По счастию судьбы моей,
Мне чудилось, что Вы обманом
Забрали красоту морей!
Руками Вы изящней крыльев
Летящих белых лебедей…
Изнемогаю от бессилья:
Звезда Вы не моих ночей!
Я не ласкаю Ваши плечи
И не веду Вас под венец!
Я Вами болен бесконечно
И умираю наконец!
Я Вас желал
Я Вас желал, я Вас любил!
Я в небе звёзды находил,
Как одуванчики, срывал
И волоски легко сдувал.
Мне было с Вами хорошо,
Мы пили красное вино,
«Moonlight and vodka», «Touch my soul»
И тихий шёпот: «mon amour».
Вы клали на моё плечо
Свою ладонь и горячо
Губами жгли мою щеку
Двумя словами «я люблю».
И лучших не было минут
Ни до, ни после. Влажный рот
Был приоткрыт и источал
Вкус поцелуя. – Целовал…
Протяжно, нежно… – Длилась ночь.
Безбрежно пенилась любовь,
И две прекрасные души
В рай медленно и верно шли…
Голубоватый гиацинт
Голубоватый гиацинт
На подоконнике меж створок.
Изящный силуэт пленит —
Тебе идут твои «за сорок».
Разбушевался, как шальной,
Пожар, придуманный не нами,
И неприкрытой наготой
Сильнее разжигаем пламя.
Из белых лилий по ковру
Плывём, покачиваясь, в лодке,
Дыханьем частым тишину
Сбиваем с медленной походки.
Глаз изумрудных глубина
Заворожённым вихрем кружит,
Любви пьянящая вода
Дурманит так – никто не сдюжит!
И мы кричим в конце пути:
Нескрытно, в голос, что есть силы!
И слово «милая» в ночи
Сменяется созвучьем «милый»…
Манпельсины
Я хотел, чтоб было всё красиво –
Встреча
Калини´хта (греч.) – доброй ночи.
