здоровье, – не верит женщина, – либо на промысел подбиваешь его. Не подбивай, не пойдёт!
– Ишь ты какая! – Смеётся Савченко. Глядит на Акима. – Прямо войсковой атаман у тебя в доме проживает.
Настя опять руки в боки встала, красивая женщина, и уж точно от своего не отступит. Савченко видит это, смеётся, протягивает руку Саблину:
– Ладно, пойду.
Аким жмёт ему руку, и он уходит, на прощанье оборачивается в дверях:
– Вот тебе повезло, Аким, вот повезло, ну прям вылитый восковой атаман и только, как ты к ней в постель-то идёшь ложиться, видать, строевым шагом.
– И с отдачей чести, – кричит ему вслед Настя.
– И даже не сомневаюсь, – уже из коридора доносится голос Савченко.
Жена берёт у Наталки яблоко, легко разламывает его на две половины, половину отдаёт девочке.
– Это всё, что ли? – Удивляется Наталка.
Настя ей поясняет:
– Остальное братьям и сестре.
Садиться сама к мужу поближе, начинает по-хозяйски его осматривать, ворот ли не грязен на рубахе, повязку на руке смотрит, свежая ли. Руку больную погладила, ласковая.
– Чего ты на него накинулась? – Недовольно спрашивает Саблин.
– Нечего около моего казака вертеться, чего он, друг тебе, что ли?
– А может, друг.
– Не нужны нам друзья такие, сейчас начнёт тебя на промысел сманивать.
– Ты уже за меня будешь решать, кто мне друг, а кто – нет?– Начинает злиться Саблин. Смотрит на жену сурово.
– Да не решаю я, Аким. – Настя начинает гладить его по небритой щеке, говорит примирительно. – Чего ты? Просто не хочу, что бы он тебя в свои промыслы сманивал, ты и так дома не сидишь, либо в призывы уходишь, либо на кордоны. А когда дома, так в болоте этом, пропади оно пропадом.
– Так работа у меня такая – в болоте пропадать, – бурчит Саблин, – с твоего садика долго не проживём. Нужно две бочки в месяц горючего добыть.
Настя его гладит, слушает, кивает, только всё это пустое, ей всё равно, что говорит муж, и Аким это знает. Говори ей – не говори, всё одно будет своё гнуть: сиди у её юбки, никуда не ходи.
– Пиво, что ли? – Трогает тяжёлую баклажку женщина.
– Пей, – говорит Саблин.
Но она не пьёт, нюхает с пакет палочками вяленого мяса, смотрит на фрукты, потом на Акима:
– А апельсины тоже Савченко принёс?
– Нет. – Отвечает он.
Не хочется ему говорить о приходивших. Но Настю разве остановишь:
– А кто ж тебе их принёс?
– Городские были.
Она как знала, даже улыбнулась едва заметно, взяла апельсин, понюхала его, словно почуяла что-то:
– А баба с ними была?
– Женщина была.
Вот зараза, и уже щурится сидит, уже бесится.
– Женщина, а то я думаю, бабы в магазине говорили про бабу приезжую, думаю, что тут городской
