человек, не понимала, что ей некуда деваться? Квартиры не было, работы не было, под своей фамилией жить нельзя – только временное существование под фальшивым именем.
– Вадим, – сказал Рябинин, защелкивая портфель, – пожалуй, ее квартира больше вопросов поставила, чем разрешила.
– Странная девка, – согласился Петельников. – Сейчас поеду в трест.
Рябинин подошел к шкафу, открыл его, начал рассматривать платья, кофты, пальто… И вдруг невероятное подозрение шевельнулось в нем, как зверь в норе. Рябинин усмехнулся, но у подозрения есть свойство засесть в голове намертво и его оттуда уже ничем не вышибешь – только доказательствами. Петельникову он решил пока не говорить.
Инспектор склонился к нему и полушепотом, словно обнаружил Карпинскую под кроватью, сказал:
– Пойдем выпьем по бутылочке пивка.
– Пойдем, – вздохнул Рябинин.
Он не сказал ему о том, что увидел в шкафу.
Часть вторая
На другой день Рябинин загорелся надеждой от простой мысли: если ее ухажеры теряли сознание, то кто же платил? Видимо, она. Но тогда ее должны запомнить официанты. И вот сейчас он кончил допрос трех работников ресторана, которых ему мгновенно доставил Петельников. Один официант помнил, как расплачивалась девушка, но внешность ее забыл. Второй рассказал, что она повела пьяного парня и вообще не уплатила. А третий ничего не помнил – частенько девушки выводили подвыпивших ребят…
От надежды ничего не осталось.
Выговор Рябинину за эксгумацию объявили. В приказе говорилось: «… за халатность, допущенную при захоронении». О гробе не упоминалось, поэтому весь день ему звонили из других районных прокуратур и спрашивали – куда он дел покойничка.
Рябинин удивился самому себе: он не очень расстроился, будто и не ему взыскание. Подумав, понял, почему – наказан не за плохое следствие, а за случай. Он перебрал в памяти все свои взыскания и благодарности и высчитал, что взысканий было побольше. И все за случаи. Поэтому Рябинин не боялся закономерностей – их можно предусмотреть. Но в работе следователя случаев немало, как и в жизни. Мысль Рябинина уже перескочила с выговора на другое – побежала по свободному руслу…
Казалось бы, общие законы, впитавшие мудрость жизни, можно применять безбоязненно. Законов было много: криминалистика, уголовное право и уголовный процесс, кодексы, инструкции, приказы, где деятельность следователя расписана, как движение поездов. Были люди, которые основательно усваивали их и применяли универсально; применяли легко, часто и бездумно, словно бросали в автомат двухкопеечные монеты. Этих людей опасно было учить законам, как опасно давать ребенку заряженное ружье. На простой исполнительской работе они были на месте. Но, получив дипломы, эти люди допускались к творческой деятельности. И творили, не понимая, что в общественной жизни нет общих решений, а есть только конкретные. Следователь чаще других оказывается в ситуациях, на которые нет ответов. Уголовное дело – это всегда частный случай.
– Привет
