подтверждает указанные предположения, так как доля безвозвратных потерь офицерского состава равна совершенно нереальным 8,6 % (?!) от общих, т. е. на каждые 100 погибших приходится 8–9 офицеров! Полученный высокий процент свидетельствует о том, что объявленные суммарные потери (порядка 12 млн) явно занижены и не соответствуют действительности, так как, судя по отдельным боевым донесениям Сухопутных войск, приблизительный процент офицерских потерь колеблется где-то в пределах 3,5–4,5 %. Если даже предположить, что потери офицеров составляют 5 %, то общие потери должны быть не менее 20 млн человек, ну а при 4-процентном и того больше. Но эту трудоёмкую работу по изучению, анализу и систематизации огромного количества боевых донесений частей следует провести тщательней, чтобы процент офицерских потерь рассчитать более точно, ибо только он и даст возможность определить не количество потерь (что с учётом отмеченных выше недостатков является теперь практически невыполнимой задачей), а верный их порядок цифр (т. е. не «порядка 12 млн», а например, «порядка менее 20 млн», «порядка 20 млн» или другие значения). Между тем известно, что в XX веке ни одна армия развитых государств такого высокого процента офицерских потерь (8,6 %) не имела и, согласно опубликованным данным, рубежа 4–5 % не переступала.
Что же касается немецкой армии, то, согласно опубликованным данным, с 1 сентября 1939 г. до 1 мая 1945 г. вермахт на всех фронтах потерял (безвозвратно) 3950 тыс. человек, в том числе офицеров 119 тыс. – 3 %. На Восточном фронте потери составили соответственно (тыс. чел.): 2608–62,3–2,38 %[9] (низкие потери немецких офицеров, как и общие (по сравнению с нашими) объясняются не столько разницей «штатных расписаний» противоборствующих сторон (у нас офицеров было больше), сколько несколько иной манерой ведения боевых действий и отношением к личному составу, объявленным Гитлером «дефицитом, достоянием нации…»).
Таким образом, учитывая приведённые выше факты, а также сделанное в 1942 году заявление зам. наркома обороны Е.А. Щаденко (в то время начальник Главного управления формирования и комплектования войск КА) о том, что на персональном поимённом учёте состояло «не более одной трети действительного учёта убитых» и такое положение сохранилось до конца войны[10], можно сделать вывод, что многие научные работы, диссертации и различные «расчёты», опирающиеся, как правило, на данные книги «Гриф секретности снят» и ей подобным, достоверными признаны быть не могут».
Итак, Сафир пытается создать у читателя впечатление, будто данные Кривошеева «абсолютно недостоверны» и, более того, постоянно корректируются в сторону увеличения: сперва 8 688 400 человек (1993 г.), затем на 500 000 больше (1995 г.), и, наконец, 11 944 100 (1998 г.). Правда, при этом можно заметить такую интересную деталь: все эти цифры, выделенные, надо полагать, для пущей убедительности жирным шрифтом, даны без ссылок на источник. Хотя, как видно из приведённого текста, в других местах автор щедро расставляет сноски, как и положено в научных публикациях (всего их в статье свыше ста). Что это, случайность? Небрежность?
Нелицеприятная
По состоянию на 22.04.45 (данные немецкого Генштаба СВ) соответственно (тыс. чел.): 2375–56,7–2,39 %. Цит. по: Чёрный хлеб истины // Вечерняя Москва. 1997. № 25. С. 3.
Соколов Б. Правда о Великой Отечественной войне. 1998. С. 286;
